Роман Газенко - Идеальный шторм. Технология разрушения государства

Ситуация в стране в перестроечные 1989–1991 годы, так лелеемые всеми нынешними несогласными либералами в качестве «золотого времени», в общих чертах очень напоминала весну-осень 1917 года. Люди, в том числе и высшие партийные и государственные чиновники, еще вчера клявшиеся в беспредельной преданности идеалам социализма и учению Маркса-Ленина очень быстро перековывались в «демократов». Вновь повсюду, в том числе, и со страниц всесоюзных журналов и газет, с самых высоких трибун зазвучали мнения, что все вокруг не так и не этак. Лицемерно прикрываясь лозунгами о сохранении ленинского курса, Горбачев и его соратники вели страну совсем в другую сторону – к очередному идеальному шторму.

Начало 90-х в России.

От робких голосов о необходимости перемен очень быстро перешли к казалось бы хорошо забытой идее всеобщего слома «до основанья, а затем». Страна, победившая фашизм и первой отправившая человека в космос, была объявлена исчадием ада. Автор знаменитого эпитета «империя зла» Рейган, даже не мог предполагать, сколько у него потенциальных союзников в «стане врага». В авангарде борьбы с режимом (читай государством) вновь оказались властители дум – писатели, поэты, видные общественники, которые еще вчера провозглашали бесконечные панегирики самому справедливому на земле строю и единственно-верному марксистскому учению. Вновь в спину страны ударили те, от кого этого меньше всего ждали. Не маргиналы, не хиппующие студенты, а вполне благополучные люди, получившие все от так ненавидимого ими режима. Интеллектуалы так и не смогли понять, что метясь во власть, они неизбежно попадают в государство, в две с половиной сотни миллионов простых людей, которые честно трудились, растили детей и думали о завтрашнем дне. Открытой гражданской войны в 90-х удалось избежать, но экономические, политические и демографические последствия разжигания очередного пожара – второго в ХХ веке разрушения российского государства оказались вполне сопоставимы с итогами Большой русской революции 1905-1917-1924 годов. Некоторые из них мы пожинаем по сей день.

Во время Русско-японской войны Япония безошибочно определила слабейшее звено ^– в российской государственной системе – фактическую беспомощность в противодействии подрывным организациям. Японская разведка направила в Европу своего резидента – полковника императорской армии Акаси Мотодзиро. В его задачу входила координация российских революционных сил. Акаси до этого занимал пост военного атташе Японии в Петербурге и великолепно ориентировался в российском оппозиционном политическом ландшафте. Поэтому, покинув Россию после разрыва дипломатических отношений в связи с началом войны в январе 1904-го, он обосновался в Стокгольме.

Полковник Акаси Мотодзиро.

Здесь Акаси сразу же начал активно контактировать и координировать деятельность российских антигосударственных сил – Финляндской партии активного сопротивления, грузинских социалистов-федералистов, русских социалистов и польских националистов.

В сентябре 1904 года на деньги японского правительства в Париже была организована межпартийная конференция российских оппозиционных сил. Повестка дня этого мероприятия, сформулированная японской разведкой – организация в июле 1905 года вооружённого восстания в Петербурге. В Парижской конференции приняли участие представители разномастных партий и движений – от сепаратистов национальных окраин и умеренных центристов из «Союза освобождения» (Павел Милюков) до эсеровских экстремистов. От партии социалистов-революционеров в конференции участвовал Азеф. Он представил полиции подробный отчёт о мероприятии. Не забыл указать (пользуясь случаем лягнуть конкурентов), что представители Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в последний момент отказались от участия.

Георгий Плеханов узнал, что конференция финансируется из японских источников, и заявил, что «социал-демократия намерена сохранить полную независимость по отношению к военным противникам царского правительства». Будущие меньшевики – «раскольники» РСДРП – считали подобное поведение недопустимым. Чего нельзя сказать об Азефе. Информируя власть за её же немалые деньги об участниках Парижской конференции и планах свергнуть самодержавие в ходе намеченного на 1905 год вооружённого восстания, он не поставил Тайную полицию в известность о том, что японская разведка готова на свои деньги вооружить оппозицию.

В донесении об итогах конференции Акаси указал, что каждая из участвующих партий будет использовать в борьбе с государственной системой свои отработанные методы борьбы с режимом. Милюковский либеральный «Союз освобождения» будут действовать в легальном поле – в печати и земских собраниях громогласно требовать немедленно ввести конституцию и амнистировать политических заключённых, а также выводить студентов на демонстрации и завалить канцелярию Императора петициями от разных сословий о даровании народу политической свободы.

Радикалы будут организовывать студенческие беспорядки, крестьянские волнения и демонстрации рабочих. За эсерами остается право и на вооружённую борьбу, но теперь от отдельных покушений и террористических актов они будут переходить к практике прямых вооружённых столкновений с властью.

Акаси с удовлетворением подвёл итог первого опыта координации усилий российской оппозиции: «Если какая-то из партий совершит террористический акт, другие должны приурочить к этому событию свои выступления в печати с выдвижением политических требований».

Наконец, все без исключения участники конференции должны были на митингах и сходках, а также в печати агитировать за прекращение непопулярной войны с Японией предрекать поражения русской армии и флота, смаковать военные неудачи и потери и возлагать за них вину на царя и правительство.

А что же Департамент полиции? В его распоряжении оказались материалы, неопровержимо свидетельствующие о подготовке вооружённого восстания, к примеру, сметы для Акаси на организацию заброса японцами в Россию крупных партий огнестрельного оружия для революционеров.

«Для социалистов-революционеров – 4000 здесь (в Париже)

Яхта – 3500 Лондон.

Экипаж и т. д. – 500.

5000 ружей для Грузинской революционной партии – 2000.