Ольга Агеева - Императрица Всероссийская Анна Иоанновна

Старшая дочь Екатерины I, цесаревна и герцогиня Голштинская Анна Петровна, умерла весной 1728 года в Киле. Ее сын, полуторагодовалый младенец принц Карл Петер Ульрих, являлся единственным мужским представителем династии после кончины Петра II. Однако его кандидатура угодна не была. Принц-младенец жил в Киле при своем отце герцоге Фридрихе Вильгельме Голштинском, который из-за непомерных претензий на русский престол и интриги был выслан за границу еще в 1727 году.

Коронация Анны Иоанновны. Церемония в Успенском соборе 28 апреля 1730 г. Художник Х. Вортман. 1732 г. Из коронационного альбома.

По разным причинам верховниками были отклонены или вообще не рассматривались дамы венценосного семейства, находившиеся в Москве. Старшей среди них была престарелая бабка императора, царица-монахиня Евдокия Фёдоровна Лопухина, почти всю жизнь проведшая в заключении. Теперь она пребывала в Новодевичьем монастыре на покойном, обеспеченном житье и была подавлена горем от потери внуков Натальи и Петра Алексеевичей.

Что касается дочерей царя Ивана Алексеевича, то царевна Екатерина Иоанновна, живая и болтливая герцогиня Мекленбургская, для верховников была фигурой слишком активной и самостоятельной. К тому же герцогиня, проживавшая с дочерью в России после бегства из Шверина, была замужем за взбалмошным Карлом Леопольдом Мекленбургским, изгнанным из собственного герцогства и имевшим дурную репутацию в Европе. Младшая царевна, некрасивая и болезненная Прасковья Иоанновна, также не была подходящей фигурой. Она состояла в морганатическом браке с сенатором, подполковником гвардии Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым.

В силу этого удручающего семейного расклада, когда князь Д. М. Голицын предложил избрать на престол русскую царевну и герцогиню Курляндскую Анну, ее кандидатура оказалась поддержана почти единодушно. Против высказался только князь Алексей Григорьевич Долгоруков. Руководствуясь своими интересами, члены Верховного тайного совета желали видеть на троне послушную, незначительную, но с хорошей родословной персону. Всем этим требованиям соответствовала немолодая «сирая» Анна Иоанновна.

В 8 часов утра решение о приглашении на престол Анны было оглашено собравшимся во дворце. Это позволило сделать в протоколе запись о расширенном принятии важного государственного решения. Она гласила: «Верховный тайный совет, генерал фельдмаршалы, духовный Синод, тако ж от Сената и из генералитета, которые при том в доме его императорского величества быть случились, имели рассуждение о избрании кого на российский престол и того ради рассудили оной поручить урожденной от крови царской царевне Анне Иоанновне, герцогине курляндской».

Однако протокол заседания Совета зафиксировал не только избрание претендентки на престол. В нем также было отмечено, что совет в присутствии генералов-фельдмаршалов сочинил «кондиции», «как ей государыне… правление иметь», и приводился их полный текст.

Подробности принятия кондиций в протокол внесены не были, но попали в следственное дело князей Долгоруковых 1739 года. Тогда на допросе с пристрастием Василий Лукич припомнил следующее. Когда вопрос о выборе царевны Анны был решен, князь Д. М. Голицын высказал свои сокровенные мысли, предложив «воли себе прибавить». Сомнение в успехе предприятия сразу высказал В. Л. Долгоруков: «Хотя и зачнем, да не удержим этова». Однако Д. М. Голицын продолжил: «Право де удержим. Буде воля ваша, только де надобно, написав, послать к ея императорскому величеству пункты».

Далее идея ограничения самодержавия новой императрицы получила воплощение в разработке конкретных пунктов-запретов. Так появились на свет «кондиции», позже названные Анной «коварными письмами». Ограничительные условия правления в пользу Верховного тайного совета, на которых Анна приглашалась на престол, верховники составляли и правили в течение ночи и следующего дня. В итоге в тексте к благополучию государства и всех верных подданных императрица «наикрепчайше обещала» обеспечить «всевозможное распространение православные нашея веры» и после принятия российской короны «в супружество во всю мою жизнь не вступать» и «наследника ни при себе, ни по себе никого не определять». Далее она обещала содержать «уже учрежденный Верховный тайный совет в осьми персонах» и без его согласия не принимать решения по следующим вопросам: «ни с нем войны не всчинать; миру не заключать; верных наших подданных никакими новыми податьми не отягощать; в знатные чины, как в статцкие, так и в военные, сухопутные и морские, выше полковничья ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, и гвардии и протчим войскам быть под ведением верховного тайного совета», без его совета Анна не могла производить «в придворные чины как русских, так и иноземцов». Кроме этого императрица обещала: «у шляхетства живота и имения и чести без суда не отимать»; «вотчины и деревни не жаловать»; «государственные доходы в росход не употреблять и всех верных своих подданных в неотменной своей милости содержать». Оканчивался документ угрозой – если обещанное императрица «не исполнит и не додержит», то будет лишена «короны росиской».

Иными словами по кондициям отныне монархине было нельзя вступать в брак и определять наследника, самой ей, без согласия Верховного тайного совета, запрещалось: объявлять и прекращать войны, вводить налоги, жаловать высшими военными, статскими и придворными чинами своих подданных, казнить своими указами дворян, отнимать и жаловать им имущество (все это подлежало суду), распоряжаться казной. Что ж оставлялось монархине? Фактически лишь представительные функции.

Вслед за этим верховниками для Анны было подготовлено письмо и протокол с кондициями. В письме сообщалось, что избрание императрицы проводилось Советом «и духовного и всякого чина свецкими людьми», но ни слова не говорилось о том, что присутствовавшим во дворце не сообщили о кондициях, то есть об ограничении самодержавия новой монархини в пользу верховников.

К вечеру 19 января все документы были готовы и без задержки, тайно отправлены в Курляндию с делегацией, состоявшей из опытного дипломата В. Л. Долгорукова, сенатора М. М. Голицына-младшего и генерала М. И. Леонтьева.

Действовать приходилось быстро и скрытно. Анна не должна была узнать о происходящем в Москве от других лиц, среди которых могли быть противники верховников, и поэтому заставам города было запрещено выпускать из первопрестольной лиц без выданных правителями паспортов. С другой стороны, следовало предотвратить широкое обсуждение в московском обществе вопроса ограничения прав престола. Захват власти небольшой группой сановников мог вызвать недовольство сторонников самодержавия, которое проявилось уже в первые дни после создания кондиций. В Митаву одновременно с послами Верховного тайного совета в обход запретов и кордонов от знавших «тайну» лиц из Москвы скрытно были отправлены еще два курьера. Их целью было известить Анну о происходящем и противодействовать официальной делегации.