Александр Колесник - Хроника жизни семьи Сталина

А те, кто захотел встать над ней, кто желал ускорить ее ход и увидеть сегодня результаты будущего, кто добивался Добра средствами и методами зла — чтобы быстрее, быстрее крутилось колесо Времени и Прогресса — достигли ли они этого?

А миллионы бессмысленных жертв, а тысячи безвременно ушедших, погасших светильников разума, которым не вместиться ни в эти двадцать писем, ни в двадцать толстых книг — не лучше ли было бы им, живя на земле, служить людям, а не только лишь, «смертью смерть поправ», оставить след в сердцах человечества?

Суд истории строг. Он еще разберется — кто был герой во имя добра, а кто — во имя тщеславия и суеты. Не мне судить. У меня нет такого права.

У меня есть лишь совесть. И совесть говорит мне, что если не видишь бревна в своем глазу, то не указывай на соринку в глазу другого… Все мы ответственны за все.

Пусть судят те, кто вырастет позже, кто не знал тех лет, которые мы знали. Пусть придут молодые, задорные, которым все эти годы будут — вроде царствования Иоанна Грозного — так же далеки, и так же непонятны, и так же странны и страшны…

И вряд ли они назовут наше время «прогрессивным», и вряд ли скажут, что оно было «на благо великой Руси»… Вряд ли…»

Да, она довольно точно сумела предсказать последовавшие в наше время суровые оценки преступлений, допущенных в ходе массовых репрессий и культа личности ее отца, когда были безвинно уничтожены миллионы людей, когда массовое нарушение законности было возведено в ранг официальной политики. Но время все поставило на свои места. Восстановление справедливости, начатое Н. С. Хрущевым вскоре после 1953 года, получило революционное продолжение в ходе развернувшейся под руководством КПСС перестройки и развития демократии, обновления всех сторон жизни общества.

История сурово оценила действительно эпоху «Иосифа Грозного». Принцип справедливости, как Светлана, видимо, и предполагала, сегодня позволил возвратить тысячи имен несправедливо оболганных, а преступников назвать своими именами, не обойдя и ее отца.

Смерть отца, безусловно, внесла коррективы во всю ее последующую жизнь. Смерть отца ее потрясла. Ее она восприняла как страшную трагедию, как уход одного из самых близких ей людей, который любил ее и которого любила она, и кого она многие годы воспринимала как способного преодолеть все и вся, хотя признаки надвигавшейся его старости не проходили мимо ее глаз, да и не только ее. По всей видимости, она тяжело пережила разоблачения преступлений Сталина, и так же, как и ее мать, ее постигло трагическое разочарование. В дальнейшем она была уже не «лелеянным дитем», а прожила 10 трудных для себя лет после XX съезда партии в совсем иных условиях, чем до 1953 года, хотя и пользовалась многими льготами и привилегиями.

В 1962 году она не была на похоронах своего брата Василия в Казани ввиду того, что брак ее брата с Бурдонской не был расторгнут, а к новой жене брата она, видимо, не испытывала симпатий, да и не могла лично знать происходящих там событий. Сказалось также состояние ее здоровья. В Москве она обращалась к К. Е. Ворошилову и А. И. Микояну с просьбой разрешить похоронить брата на Новодевичьем кладбище, рядом с матерью, но в этом было отказано.

Она тем не менее написала: «На похороны собралась чуть ли не вся Казань… На детей и Капитолину смотрели с удивлением — медсестра Маша, успевшая зарегистрировать с ним брак, уверила всех, что она-то и была всю жизнь его „верной подругой“. Она еле допустила до гроба детей». Хотя оснований для такого утверждения у нее, вероятно, не было.

Довольно тяжело складывалась и личная жизнь Светланы. В 17 лет она увлеклась 39-летним Алексеем Яковлевичем Каплером. Это стало известно отцу.

— Мне все известно! — сказал он… — Твой Каплер — английский шпион, он арестован!..

— А я люблю его! — ответила дочь.

— Любишь! — выкрикнул отец с невероятной злобой к самому этому слову, и она впервые в своей жизни получила две пощечины.

— Подумайте, няня, до чего она дошла! Идет такая война, а она занята… — и он произнес грубые мужицкие слова. Каплер провел в заключении десять лет…

Студенткой Светлана вышла замуж за Г. И. Морозова, сына коммерческого директора парфюмерной фабрики в Москве. Григорий учился в одном классе с ее братом Василием. Он бывал в их доме, и было вполне естественным ее увлечение красивым, способным и интеллигентным молодым человеком.

Как и многих родственников Н. С. Аллилуевой, отца мужа Светланы также арестовали по ложно сфабрикованному обвинению и продержали в заключении 6 лет, вплоть до 1953 года. Причем для этого было использовано обвинение, что якобы он изменил фамилию Мороз на Морозов, хотя на сохранившейся до наших дней могиле его отца стоит надгробие с надписью — Морозов. Отец ее, как она сама написала, браку не препятствовал, но с мужем дочери не встречался. В семейную жизнь ее отец не вмешивался. Этот брак распался через три года. От него остался у Светланы сын. Удивительно, как чутко реагировало сталинское окружение на изменения в родственных отношениях вождя. Буквально сразу последовала серия разводов на национальной почве. И первой этот пример повторила дочь Маленкова Валя, которая развелась со своим первым мужем Шамбергом, хотя сам Маленков никогда антисемитом не был. Вскоре Светлана вышла замуж за Ю. А. Жданова. Видимо, в угоду отцу ее сын был переоформлен на фамилию второго мужа. По ее свидетельству, это был брак без особой любви, без особой привязанности, по здравому размышлению. Этот брак также не принес Светлане счастья. Вскоре он распался. Дочь Катю Светлана воспитала без мужа.

После окончания школы Светлана уже не проживала с отцом. По ее просьбе ей была выделена хорошая квартира в «Доме на набережной». В ней она прожила до 1967 года. После ее выезда из СССР некоторое время в ней жил ее сын Иосиф, который оставил эту квартиру в связи с получением другой.

Не удался, судя по объявлению в «Вечерней Москве», и другой брак: «Сванидзе Иван Александрович, проживает по улице Добролюбова, 35, кв. 11, возбуждает дело о разводе с Аллилуевой Светланой Иосифовной, проживающей по ул. Серафимовича, 2, кв. 179. Дело подлежит рассмотрению в нарсуде Тимирязевского района».

После 1953 года существенно изменился и внутренний мир Светланы, что отразилось на ее поведении. Видимо, сказались ( изменения, происшедшие в советском обществе. Сконцентрироваться на каком-либо виде деятельности ей не удавалось. Какое-то короткое время она работала в Литературном институте. Вероятно, работа удовлетворения не приносила. Зато существенно изменилось отношение к ней со стороны многих знавших её людей, причем от заискивания до вражды, от бывших симпатий до отчуждения и просто от хороших отношений до непредсказуемых последствий.