Александр Колесник - Хроника жизни семьи Сталина

В дальнейшем она жила в нескольких городах Америки, а последний год своей жизни, до приезда в СССР, — в Англии. В 1984 году в Индии была издана ее книга воспоминаний «Далекие звуки». От издания этой книги особого удовлетворения она, в отличие от «Двадцати писем к другу», не получила — не было того феноменального успеха, как от первой книги. Общество уже почерпнуло нужную информацию, да и, по всей видимости, не было того интереса к ней самой как автору. Слишком много о жизни в СССР, о переменах в обществе она не знала. Запад интересовала диссидентская литература из СССР и те, кому удалось покинуть Родину. К ним в первую очередь было обращено внимание.

В 1984 году она обратилась с письмом к своему сыну в СССР, в котором рассказала о своем намерении возвратиться на Родину, а 10 ноября 1984 года Светлана Питерс обратилась в советское посольство в Лондоне и вскоре прибыла в СССР.

Каков же итог ее жизни за рубежом? Что она обрела за границей? Свободу мысли? Свободу творчества? Свободу передвижения? Счастье?

Все-таки возвращение на Родину говорит о том, что, видимо, то, что она хотела получить за ее пределами, ей не удалось найти, и это, наверное, нестерпимо горько, да еще когда приходится давать публичные объяснения, как было с ней на пресс-конференции по этому поводу. Но, безусловно, правильно то, как к ней подошло руководство страны, не захлопнув перед ней двери.

Передо мной текст ее заявления для прессы. Видимо, он неоднократно правился, переписывался, в него вносились дополнения. На последнем экземпляре ее рукой сделана правка. Перенос отдельных слов с места на место свидетельствует, что автор стремилась к отточенности фраз, предложений. Под текстом подпись: «С. Аллилуева. 16 ноября 1984».

А вот какой итог своей жизни за рубежом подвела она сама, наверное, все-таки отдав дань времени, царившему тогда в обществе: «Попав в этот самый „свободный мир“, я не была в нем свободна ни одного дня. Там я была в руках бизнесменов, адвокатов, политических дельцов, издателей, которые превратили имя моего отца и мою жизнь в сенсационный товар. Я стала в эти годы любимой дрессированной собачкой „Си-ай-эй“, тех, что дошли даже до того, что стали говорить мне, что я должна писать, о чем и как. Старый друг, швейцарский адвокат доктор Питер Хафтер из Цюриха, хорошо знает из личной переписки со мной, как быстро исправился мой идеализм по отношению к Америке. Продолжать сегодня идеализировать США было бы совершенно невозможно. Я знаю многих, кому возвратиться домой мешает только страх перед возможным наказанием. Я говорю о тех, кто, как и я, остался там, одурманенный идеалами псевдодемократии. Те, кто ехал туда, чтобы разбогатеть, они разбогатели, конечно, и процветают. Им там хорошо.

Все эти годы меня не покидало чувство глубокой вины. Сколько я ни старалась вполне искренне жить так, как все американцы, и наслаждаться жизнью, у меня этого не получалось. Позже я сделала попытки переехать в какую-нибудь мирную, небольшую страну, вроде Швейцарии, Швеции, Греции, даже, может быть, в Индию, но мне удалось лишь только два года назад выбраться в Англию. Это к вопросу о свободе. То, что я хотела, — я сделать не могла. Я только сумела выехать в Англию. Только тогда и только там возник наконец контакт с моим сыном через переписку и телефон. До того я была совершенно отрезана от всякой информации о моих детях.

Моя жизнь за границей постепенно утрачивала всякий смысл. Моей целью было не обогащение, а жизнь среди писателей, художников, интеллигенции. Я хотела заниматься фотографией, языками. Однако из этого ничего не вышло. Мою третью книгу о моем невеселом американском опыте и разочарованиях ни американцы, ни англичане не желали издавать. Она была издана этим летом только в Индии очень небольшим тиражом.

Решение вернуться приходило ко мне несколько раз. Первый раз, когда я три года назад посмотрела в Нью-Йорке замечательный фильм Н. Михалкова «Обломов». Я чуть было не пошла в консульство тогда же. Затем, когда мы жили в Англии и происходило празднование победы союзных войск в Европе. Это было невозможно представить, чтобы при этом были забыты 20 миллионов советских простых солдат, которые отдали свои жизни для этой победы. Это было такой невообразимой несправедливостью, что в этот момент я ощутила, кому я в самом деле принадлежу.

В общем-то, я не скрывала своих чувств. Когда в английской печати появились ненатуральные статьи перебежчика Битова, мне стало его очень жаль. Я написала ему письмо в газету «Гардиан», чтобы объяснить ему, что он заблуждается, что он слеп и в конце концов поймет, что он сделал ошибку. Это письмо было мне возвращено редакцией газеты «Гардиан». Оно было помечено: «Благодарим вас за вашу публикацию, но напечатать ее не можем». Мне очень интересно, получил ли это письмо Битов? Потому что позже он уехал домой. В марте этого года я дала интервью газете «Обсервер». И в нем я тоже говорила о том, что мне очень хочется предупредить всех потенциальных дефекторов о том, чтобы они дважды подумали, прежде чем они решат оставить свою страну и перебежать в так называемый «свободный мир». Это было напечатано в «Обсервер» в конце марта прошлого года.

Последней каплей для принятия решения с сентября была болезнь моего сына и отсутствие вестей от моей дочери, которая живет на Камчатке. Она — геофизик, вулканолог. Я просто больше не могла терпеть этого разъединения и написала свое прошение. Решение вернуться сняло с меня чувство вины, мучившее меня все эти годы. Я чувствую себя счастливой — я вернулась домой».

Да, заявление само по себе более чем горькое. Видимо, в своих мыслях она возвращалась уже не раз, наверное, хотела хоть как-то остановить тех, кто думал, что там легко и просто, и даже вступила в конфликты с прессой. А история с Битовым тоже обрела свой финал — очень необычный.

Возвратившись на Родину, почти после 18-летнего отсутствия, Светлана неожиданно для себя встретила теплое и доброжелательное отношение соотечественников. Москву она увидела неузнаваемо изменившейся. Ей звонили ее школьные и университетские друзья, знакомые. Она с удовольствием встречалась со своими родственниками, беседовала с ними, старалась найти контакты, восстановить добрые отношения. Начала собирать переводную литературу…

Обращаясь к журналистам, она скажет: «Прошу вас всех понять, что я вернулась в город, где родилась почти что 59 лет назад. Здесь моя школа, мой университет, мои друзья, дети, внуки. Я наконец дома. Что вам еще? Что я должна объяснять? Меня приняли с великодушием, с доброжелательностью, которой я даже не знала. Моя просьба о гражданстве была быстро удовлетворена. Нас приняли, как принимали блудного сына в библейские времена. Я только могу сказать, что бесконечно благодарна!