Андрей Дикий - Неизвращенная история Украины-Руси. Том II

Приводить еще выдержки нет смысла, ибо для всякого все понятно и из приведенных четырех.

Свидетельства украинского премьера заслуживают того, чтобы на них обратить особое внимание и сделать ряд, единственно возможных, логических выводов: - что Украина вовсе не была завоевана великороссами, а освоена пропагандой большевистских идей, за которыми пошла активная политическая часть населения Украины, которая и вынудила к бегству Директорию.

Второй вывод: социальные, общероссийские лозунги большевиков оказались сильнее национально-шовинистических лозунгов Ц. Рады и Директории. Третий вывод: - гражданская война на Украине вовсе не была борьбой за национальное освобождение украинского народи, а - социальной революцией, как и во всей России. Четвертый и последний вывод: - группа украинских сепаратистов-шовинистов, вовсе не отражала волю населения Украины в годы гражданской войны и не имеет никакого, ни формального, ни морального права выступать от имени Украины теперь.

Но в те бурные времена ни с формальным, ни с моральным правом никто не считался и Директория провозгласила Трудовой Конгресс “выразителем воли украинского народа”.

Две основные социалистические партии того времени: эсеры и эсдеки к моменту созыва Конгресса были в состоянии почкования, делясь на отдельные, непримиримые друг к другу, фракции. О делении эсдеков и отколе от них “независимых” эсдеков уже сказано выше. Эсеры поделились на целых три фракции: “правых”, “центр” и “левых”-”боротьбистов”. Каково было их настроение, видно из решения конференции эсеров “центра”, 28-го января. Оно гласит: “партия стоит на базе социалистической революции и принимает советскую форму власти на Украине” (Мазепа, стр. 95). Напомним, что к этому “центру” принадлежал Грушевский и виднейшие лидеры эсеров. “Боротьбисты” стояли еще левее и трудно было провести разницу между ними и большевиками.

Не удивительно потому, что партии не могли сговориться даже о составе Президиума Конгресса. В результате, Президиум почти полностью составили делегаты-галичане, а возглавил его галичанин С. Витик, социалист-марксист.

“В напряженной обстановке происходили заседания Конгресса в Городском Театре, битком набитом публикой, в солдатских шинелях и, конечно, при оружии. У многих на поясах бомбы. Публика бурно реагировала на выступления ораторов, начиная от: “слава!” и кончая свистом и матерной руганью… Волны махорочного дыма, шум, угрозы, одобрение… А издали доносится канонада - к Киеву подходят большевики. Генерал Греков сообщает Конгрессу, что они уже в Семиполках”… - так описывает заседание Конгресса, один из его участников.

Но все же Конгресс вынес решение о слиянии Украинской Народной Республики с Западно-Украинской Народной Республикой в одно государство - “Соборную Украину”, что и было оглашено, по установившемуся церемониалу, на Софийской площади, под канонаду из-за Днепра и при полном равнодушии жителей столицы к этому “историческому акту”.

К моменту слияния правительства обоих сливающихся государств уже висели на волоске и готовились к бегству: Киевское - на Запад; Западно-Украинское - на Восток. Вскоре они и встретились в районе бывшей русско-австрийской границы. Как отдельные Правительства с отдельными армиями.

Хотя решение Трудового Конгресса о слиянии и состоялось, но оно не было ратифицировано Украинским Учредительным Собранием, как это обусловила Зап.-Укр. Народная Республика потому и не могло быть осуществлено. Украинское же Учредительное Собрание так никогда и не было созвано.

Вторым решением Конгресса было нечто вроде декларации с благодарностью Директории за все ею содеянное, подтверждение изданных ею законов, в том числе и об упразднении права собственности на землю, и поручение вести и дальше все дела, до следующей сессии Трудового Конгресса (которая никогда по состоялась).

Говоря о работе Конгресса, нельзя, обойти молчанием сенсационное выступление Винниченка о сотрудничестве украинских социалистов с большевиками во время Гетмана. Его товарищ по партии и Правительству, И. Мазепа, рассказывает содержание этого выступления: “незадолго перед восстанием против Гетмана, между украинскими социалистическими партиями и представителям российских большевиков Таковским и Мануильским состоялось соглашение: Советская Россия согласилась признать самостийность Украинской Народной Республики и демократический строй на Украине. Украинская Народная Республика обязалась обеспечить легальное существование на Украине партии коммунистов, а также нейтралитет в борьбе Советской России с ее внешними врагами. Во время противогетманского восстания большевики не дали нам никакой помощи, да мы ее и не ожидали. Мануильский заявлял, что они абсолютно ничего не могли прислать нам из России. Но когда, возглавляемое Директорией, восстание начало побеждать, а из Одессы послышались угрозы Антанты, у большевиков сразу нашлись силы. Они занимают Гомель и начинают наступление против нас на Черниговщине и Харьковщине. В Харькове большевики, во главе с Пятаковым, Артемом и другими выпускают воззвание, в котором заслугу свержения Гетмана приписывают себе и провозглашают советскую власть на Украине. Такого вероломства со стороны большевиков украинские социалисты не ожидали!” (“Украина в огне и буре революции”, стр. 89).

Публичное признание Винниченком сотрудничества с большевиками чрезвычайно ценный документ для понимания настроений украинских социалистов, имевших тогда власть над Украиной. Интересно оно еще и потому, что дает основание поставить вопрос, как могли они пойти на соглашение с большевиками, о которых писали, как о злейших врагах, всего украинского народа вообще. Тот же самый Винниченко в своей пьесе “Между двух сил”, в стиле самой дешевой агитки, представляет расправу большевиков со “всякими проявлениями украинского духа” во время их пребывания на Украине до прихода немцев. Например, он пишет об “сжигании всех украинских книг” и тому подобную заведомую ложь. Не отстает от Винниченко и Мазепа, и в своих воспоминаниях о том же периоде пишет: “большевики тысячами расстреливали людей, которые говорили по-украински”… “даже таких, которые были сторонниками советской системы, за то только, что они были… украинцами” (стр. 42).

Пишут это два бывшие премьеры Украины, отлично знающие, что ничего подобного в действительности не было; что существовали чисто украинские большевики (Коцюбинский, Шахрай, Загонский, Щорс, Любченко, Шуйский, Боженко и др.); что именно от этих украинских большевиков, под натиском украинских же большевистских частей каждый раз бежали их правительства, лишенные поддержки собственного народа.