Андрей Дикий - Неизвращенная история Украины-Руси. Том II

Гораздо большее значение имела деятельность “Русско-Галицкого Общества” в России. Выступая на собраниях и в печати, оно осведомляло российскую общественность о положении, верных идее единства Руси, галичан и пробуждало интерес к судьбе этой отторгнутой части Киевской Руси. В России начинали понимать, что галичане это не “австрийцы”, (как их часто называли на основании их австрийского подданства), а жертвы Австрии, попавшие под ее власть в результате ошибочной политики России в прошлом.

В 1913 году Австрия инсценировала “шпионский процесс”, обвиняя нескольких видных “москвофилов” (Бендасюк, Колдра, Сандович, Гудима) в государственной измене.

Но на этом процессе, как и на ряде других, несмотря на все давление австрийского правительства, все обвиняемые были оправданы.

Эти процессы еще более обострили отношения между “москвофилаvи” и “украинцами”, так как в своей пропаганде “украинцы” всех “москвофилов” называли “еще не обнаруженными государственными изменниками” и требовали от правительства репрессивных по отношению к ним мероприятий. “Москвофилы” вынуждены были вести пассивную оборону против, наседавших на них, непримиримо-шовинистически распропагандированных, “украинцев”. Не надеясь на защиту правительства и не видя помощи от России, “москвофилы” затаились, скрывая свои мысли и веря, что придут лучшие времена. А многие из них в этот тяжелый период (десятилетие перед I-ой войной) эмигрировали в Америку и создали там свои организации. Впоследствии эти организации сделали очень много для сохранения идеи единства Руси, помощи всем борцам за эту идею и жертвам оголтелого агрессивного шовинизма галицких “украинцев”. В С.Ш.А. душою дела был свящ. И. Федоронко.

Массовое переселение галичан в Россию (на Кубань), которую и свое время пытался организовать известный вождь “москвофилов” протоиерей Наумович, основатель “Общества имени Качковского”, по ряду причин не могло быть осуществлено. Эмигрировать в Россию и найти там вторую свою родину удалось только немногим единицам. Некоторые из них достигли в России высоких положений, как, например, Головацкий, один из лидеров эпохи начала пробуждения Галицкой Руси; еще раньше - Балудянский, первый ректор С.-Петербургского Университета, Ладий - ректор того же университета; позднее, известный академик Грабарь; еще позднее, маршал СССР Федоронко и другие.

Основная же масса “москвофилов” оставалась в Галиции, испытывая на себе, свойственный полякам, (которые и при Австрии имели всю власть в Галиции) комбинированный гнет: национальный, социальный и религиозный.

Этот комбинированный гнет характерен для Польши в те периоды ее истории, когда другие народы попадали под власть поляков. Это не был колониализм и материализм Англии, Франции и других колониальных государств, которые, подчинив себе народы и территории, делали их объектом экономической эксплуатации, не вмешиваясь в быт, религию, культуру подчиненных народов. Не были это и те взаимоотношения, которые существовали в дореволюционной России с теми народами, которые в ходе исторических событий становились ее составной частью. Россия не знала дискриминации по признаку религиозному и национальному и всем открывала неограниченные возможности, карьеры на государственной службе и для экономической деятельности, не вмешиваясь в вопросы религии и быта. (Единственные ограничения существовали для лиц еврейской религии, но не расы и происхождения.)

Проводя политику (чего отрицать нельзя) русификации, русское правительство не рассматривало невеликорусские народы, как объект эксплуатации, а стремились “переварить их в общероссийском котле”, как это и сейчас делают Соединенные Штаты Америки, переваривая в общеамериканском котле все народы и расы для создания “американской нации”.

Совсем иначе было дело в Польше. И в прежней Речи Посполитой, и в Польше, воссозданной после Первой мировой войны. Все отрицательное в национальных взаимоотношениях типично колониальных государств Запада и дореволюционной России поляки комбинировали в своем отношении к непольскому населению своего государства, прибавляя к этому еще и бесцеремонное вмешательство в религиозную жизнь.

Объем книги не позволяет задерживаться на подробностях итого, присущего полякам, комбинированного социально-национально-религиозного гнета, находившихся под их властью, народов. Об этом существует многочисленная, хорошо документированная литература, к которой и отсылаем всех интересующихся этим вопросом.

В восстановленной после Первой мировой войны Польше, называвшей себя демократическим государством, в тридцатых годах двадцатого столетия можно было видеть в Виленском университете отдельные скамьи для евреев. Можно привести многочисленные случаи самого грубого вмешательства власти в церковные дела своих граждан не-католиков, начиная с принудительного закрытия и разрушения православных храмов, и кончая переводом православного богослужения на польский язык. До этого никогда не доходило в самые реакционные периоды российской политики в национальном вопросе и никто никогда не делал попытку заставить поляков или евреев молиться по-русски. Не было в демократической Польше и фактического равноправия между католиками и не-католиками. Последним были закрыты возможности для продвижения на службе, как гражданской так и военной, хотя эти не-католики составляли около 40% всего населения Польши. Кроме того, несмотря на провозглашенное равноправие, существовал целый ряд ограничений для не-католиков (католики отождествлялись с поляками) в восточных областях Польши с не-католическим населением, например, при проведении аграрной реформы, при получении в аренду казенных угодий и других.

Убийство Потоцкого принесло галицким “украинцам” (так называемым “мазепинцам”) несомненную пользу. После краткого периода не которых смягчений правительственного давления на “москвофилов” (во время выборов в Галицкий Сейм в 1908 году), давление это возобновилось с новой силой и, все нарастая и усиливаясь, длилось до самой войны 1914 года.

Преемник Потоцкого, наместник Галиции Бобржинский (тоже поляк), тесно сотрудничал с той частью галичан, которая называла себя “украинцами” и всячески и всемерно их поддерживал в их борьбе с “москвофилами”, которая приняла характер политического террора по отношению к последним.

Яркой иллюстрацией характера взаимоотношений между этими, борющимися между собою, частями галичан может служить интерпеляция (запрос), сделанная в 1912 году от имени парламентского клуба “украинцев” (так теперь они себя называли в Венском Парламенте), К. Левицким.