Олег Гордиевский - КГБ

После этого Филби стало везти. В мае он стал штатным сотрудником «Тайме», одним из двух корреспондентов этой газеты в националистической Испании. Он едет в Лондон, где обговаривает свои обязанности в «Тайме» и свое задание с Маем. По возвращении в Испанию, Филби укрепляет свою «крышу»: он заводит любовницу, лэди Фрэнсис Линдсей-Хогг, по прозвищу «Зайчонок». Убежденная роялистка, она до развода была женой английского баронета. Филби отлично притворялся даже в постели. Леди Фрэнсис вспоминала, что он никогда «и близко не упоминал социализма, коммунизма и тому подобного».

К концу года Филби стал местным героем. Троих журналистов, ехавших с ним на машине, смертельно ранило артиллерийским снарядом. Филби только задело. Он скромно сообщал читателям «Тайме»: «Вашего корреспондента… отвезли в пункт первой помощи, где быстро обработали легкие ранения головы. А тем временем испанские офицеры самоотверженно пытались спасти остальных пассажиров машины, хотя вокруг рвались снаряды.» 2 марта генерал Франко собственноручно повесил Красный крест воинской доблести на грудь Филби. Единственный член парламента Великобритании от Коммунистической партии, Вилли Галлахер, выразил протест в Палате общин. Филби позднее вспоминал: «Мое ранение в Испании неоценимо помогло моей работе — как журналиста и разведчика. До этого британских журналистов сильно критиковали офицеры Франко, которым казалось, что британцы все коммунисты, так как слишком многие воевали на стороне интернациональных бригад. После моего ранения, собственноручного награждения Франко я стал известен как „англичанин, которого наградил Франко“. Передо мной распахнулись многие двери.»

По словам одного британского дипломата, «Филби знал едва ли не все о степени немецкого и итальянского участия на стороне Франко».

Сведения из лагеря Франко Филби передавал сотрудникам НКВД, с которыми он встречался на той стороне границы с Францией у Андеи и Сен-Жан де Люз. Задача, для выполнения которой Малый посылал Филби в Испанию — помочь в физическом устранении Франко, — летом 1937 года была отменена, еще до того, как Филби вошел в доверие среди окружения Франко.

В июле 1937 года Малого вызывают в Москву. Паранойя политических репрессий бросила тень подозрения на многих офицеров ИНО. Обошла она лишь немногих. Религиозное прошлое Малого и его нежелание прибегать к террору бросали на него серьезные подозрения. Высокая оценка его работы Ежовым и благодарность от Сталина в предыдущий год давали ему хотя бы какую-то надежду, что он сможет противостоять обвинениям, которые будут против него выдвинуты. Но больше всего его тянуло домой некое чувство фатальности. Вот что он сказал Элизабет Порецкой, жене Игнатия Райсса: «Что они меня здесь убьют, что там. Так лучше умереть там.» Александр Орлов, который отказался вернуться, вспоминал, как Малый сказал ему: «Как бывший священник, я вряд ли могу на что-то надеяться. Но я решил поехать, чтобы никто не мог сказать: „А может, этот священник действительно был шпионом?“ В Зале славы ПГУ подпись под портретом Малого гласит, что он был расстрелян в конце 1937 года.

После того, как расстреляли Малого, Ким Филби остался без постоянного связного почти на год. Когда Малый был отозван, окончательные детали плана убийства генерала Франко, в котором был задействован Филби, еще ждали своего утверждения в Центре, в Москве. Поэтому план отложили. План убийства был, по крайней мере частично, поставлен под удар изменой Вальтера Кривицкого, которому были известны кое-какие детали, в том числе про участие в нем «молодого английского журналиста». К тому же НКВД немного изменило первоочередность задач. В оставшиеся годы гражданской войны уничтожение троцкистов в Испании стало более важной задачей, чем уничтожение Франко.

Если бы Малого не вызвали в Москву, его могли бы арестовать в Лондоне. Хотя МИ5 и не было известно ни о проникновении НКВД в Министерство иностранных дел, ни о вербовке «кембриджской пятерки», один из его агентов, Ольга Грей, смогла войти в доверие организатора советской шпионской группы Перси Глейдинга в Вулвичском арсенале, давнишнего агента Коминтерна, работавшего сначала под руководством Дейча, а затем Малого. В феврале 1937 года Глейдинг попросил Грей снять в Кенсингтоне конспиративную квартиру. Два месяца спустя на квартиру пришел Малый, которого Глейдинг представил как «господина Петерса». Ольге Грей он был представлен как «австриец, воевавший в русской кавалерии». 16 августа, несколько недель спустя после того, как Малого отозвали, Глейдинг приехал на квартиру с Дейчем, которого он представил как «господина Стивенса». Грей согласилась помочь «господину Стивенсу» переснять документы, которые принес туда Глейдинг. Она не была сильна в языках и не смогла определить национальность «Стивенса», тем более узнать, кто он на самом деле. Арнольд и Жозефина Дейч в ее присутствии разговаривали на французском.

В конце октября Грей обратила внимание на регистрационный номер документа, с которого Жозефина Дейч снимала фотокопию. МИ5 удалось выяснить, что это была схема нового 14-дюймового морского орудия. В начале ноября Глейдинг сообщил, что «Стивенсы» возвращаются в Москву, так как заболела их дочь. «Госпожа Стивене» собиралась остаться в Москве, а ее муж вряд ли вернется в Лондон до Рождества. А Грей попросили освоить аппарат для пересъемки документов, который принесла «госпожа Стивене», чтобы она могла переснять эту работу у последней.

В отличие от причин вызова в Москву Малого, вызов семьи Дейч был вызван не столько паранойей повальных арестов, сколько опасением за надежность их «крыши». Летом 1937 года агент Коминтерна, Эдит Тьюдор-Харт, которую НКВД использовало в основном как курьера, потеряла записную книжку с подробностями шпионской деятельности Дейчей. Почти в то же время Дейчу было отказано в просьбе об основании частной компании с ограниченной ответственностью, что обеспечило бы ему постоянный опорный пункт в Лондоне. Разрешение на проживание в стране заканчивалось, и его вызвали в полицию, чтобы узнать, когда он собирается покинуть страну.

После ареста Глейдинга и шпионской группы Вулвичского арсенала Специальной службой Департамента уголовного розыска в январе 1938 года, у Дейча не осталось никакой надежды на возвращение в Великобританию. Были бы МИ5 и упомянутая выше служба порасторопнее, они могли бы арестовать Малого или Дейча, а может быть, и обоих. Но они надеялись выждать и раскрыть как можно больше участников группы перед тем, как арестовать Глейдинга. В МИ5 никто не знал, что к началу 1938 года НКВД планировало отозвать всех своих резидентов в Лондоне вместе с теми, кто работал нелегально. В отличие от Малого и большинства (если не всех) резидентов в Лондоне, Арнольд и Жозефина Дейч не были расстреляны по возвращении в Москву. Арнольд работал несколько лет в Центре в качестве эксперта по почерку и подделкам. В Зале славы ПГУ под портретом Дейча сказано, что он был сброшен на парашюте в своей родной Австрии в 1942 году для ведения разведывательных операций за линией фронта, но был вскоре схвачен и казнен нацистами.