Светлана Богина - Революционер-народник Порфирий Иванович Войноральский

-- Но для суда необходимо еще знать причины... почему я, сын крепостной крестьянки и солдата, видевший собственными глазами уничтожение крепостного права, не только не благословляю правительство, совершившее эту реформу, но стою в рядах отъявленных врагов его. Когда крестьяне увидели, что их наделяют песками, да болотами, да такими клочками земли, на которых немыслимо ведение хозяйства, а за эти клочки земли наложили громаднейшие платежи, превышающие в несколько раз доходность наделов, они не могли не отнестись с еще большей ненавистью к угнетающей их государственной власти.

-- Я не могу позволить Вам порицать правительство!

-- Не должно быть такой власти, которая принуждала бы под страхом наказания лгать, лицемерить.

-- Признаете ли Вы себя виновным?

-- Я не буду отвечать ни на какие Ваши вопросы, прежде чем дам необходимые разъяснения. Основные истоки революционной борьбы, -- продолжал Мышкин, -- в нищете, бесправии, безысходности положении народа. На нее оказывает влияние передовая западноевропейская социалистическая мысль и международное общество рабочих. Ближайшие задачи революционеров не в том, чтобы вызвать революцию, а в том, чтобы гарантировать успешный исход ее для народа... Ради этой цели наша практическая деятельность должна состоять в сплочении, в объединении революционных сил, двух главных революционных потоков: одного потока в среде интеллигенции и другого, более широкого, никогда не иссякавшего потока -- народно-революционного.

Первое движение в начале 60-х гг. положило фундамент социально-революционной партии... Бедствия народа достигли того, что надо быть совершенно глухим, чтобы не слышать громкого ропота народа. Этот ропот и вызвал движение 1873-- 1875 гг.

Мышкин говорил и говорил, несмотря на непрерывные попытки первоприсутствующего сенатора прервать его. В зале царила атмосфера, какую может создать только великий оратор, вдохновленный великой идеей. Все взгляды устремлены на Мышкина, который, по словам современника, представлялся "железным человеком, исполненным громадною силою". Его речь прерывают, но остановить его нельзя. Он бросает судьям вызов:

-- Теперь я вижу, что у нас нет публичности, нет гласности, нет... даже возможности выяснить истинный характер суда и где же? В стенах зала суда... Здесь не может раздаваться правдивая речь!.. За каждое откровенное слово здесь зажимают рот подсудимому. Теперь я имею полное право сказать, что это не суд, а пустая комедия или... нечто худшее, более отвратительное, позорное... Здесь сенаторы из подлости, холопства, чинов и окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества.

При словах "пустая комедия" жандарм пытался зажать Мышкину рот, но товарищи, защищая Мышкина, дали ему договорить. Едва Мышкин успел закончить речь, как вокруг него началась борьба подсудимых с жандармами, которые стали тащить Мышкина через головы других подсудимых за волосы и руки. Председатель ушел, забыв объявить заседание закрытым. Публика металась по залу. Несколько женщин упало в обморок. Прокурор Желеховский воскликнул: "Это настоящая революция!"

Речь Ипполита Никитича Мышкина стала центральным событием процесса "193-х". Войноральский, гордясь Мышкиным, говорил: "Каков оратор! Лучше бы никто не выступил. Он стал общественным обвинителем от революционной партии". Речь Мышкина получила международный резонанс благодаря революционной эмиграции. С. Кравчинский в своей статье о процессе "193-х" писал: "Эти измученные, полуумирающие люди, только что вышедшие из рук палачей, истязавших их... люди, знающие, что ни одно смелое слово, ни один протестующий крик не будут прощены им... эти люди плюют в лицо той власти, которая держит в своих руках всю их судьбу, они говорят ей, что она бесчестна, безнравственна, что они не признают ее".

Так как о ходе суда печатались искажающие правду сообщения, на средства защитников было предпринято издание подробного стенографического отчета о судебных заседаниях.

Блестящая плеяда защитников на процессе "193-х" продемонстрировала высокий гуманизм и принципы справедливости. Они были голосом прогрессивно мыслящей России. Адвокаты подвергли уничтожающей критике многие положения обвинительного акта, и в том числе о существовании якобы единого преступного сообщества. Была доказана недостоверность многих данных. Получили гласность все факты подтасовки, давления на обвиняемых, провокаций. Речь прокурора была подвергнута жесточайшей критике. Адвокаты доказали, что подавляющая часть обвиняемых привлечена к процессу без достаточных оснований или за простое знакомство с пропагандистской литературой.

Адвокат профессор Таганцев заявил на суде:

-- Для того чтобы обвинять всех подсудимых в сообществе, нужно доказать, что существовало соучастие по соглашению и что каждый из них соучастник. Следовательно, без соглашения немыслимо сообщество. Что считает обвинительная власть условием принадлежности к преступному сообществу? Прежде всего, главным образом, знакомство... Но ведь знакомство не есть условие соглашения. Возьмите, например, с Коваликом знакома масса лиц, с Войноральским -- то же самое. Я полагаю, что защита после всего мною сказанного имеет право сказать: не верьте обвинительному акту с его несуществующими уликами, потому что они наглядно опровергаются даже актом предварительного следствия.

Адвокат Таганцев, как и другие защитники, безусловно понимали, что протест против гнета самодержавия вылился в пропагандистскую деятельность многих самостоятельно действующих народнических кружкой, связать которые между собой и делали попытки народники, объявленные на суде руководителями сообщества, -- Войноральский, Рогачев, Мышкин, Ковалик. С 1876 г. уже существовала единая революционная организация "Земля и воля" со своими отделениями как в центре, так и на периферии. И нет сомнения в том, что те, кто сидели на скамьях подсудимых и были затем отправлены на каторгу и в ссылку, окажись они на свободе, стали бы активными членами этой революционной организации, так как всей своей деятельностью подготавливали почву для ее создания.

Адвокат Утин показал, как вырывались показания у свидетелей. В качестве примера он привел крестьянина Митрофанова. Этот свидетель дал свое первое показание только потому, что его посадили в тюрьму, а у него без всяких средств к жизни оставались жена и трое детей. Крестьянина держали в тюрьме до тех пор, пока он не сказал всего того, что от него требовали.

Адвокат Корш, возражая товарищу обер-прокурора Желеховскому, который доказывал ответственность 24 главных преступников за судьбы молодежи, заявил: