Светлана Богина - Революционер-народник Порфирий Иванович Войноральский

-- Я думаю, что о нравственной ответственности здесь не приходится говорить. Кто должен быть более нравственно ответствен, кто более сгубил те молодые жизни, о которых соболезнует прокурор: тот ли, кто отвлекает их на время от текущих занятий, или тот, кто прервал их навсегда. Я думаю, что ответственность последних гораздо сильнее. В этом случае сочувствие общества будет скорее на стороне главных по настоящему делу виновных, чем на стороне лиц, которые свели 80 человек в могилу.

Адвокат П. А. Александров смело заявил на суде:

-- История пригвоздит к позорному столбу не сидящих на скамье подсудимых, а тех, кто их на эти скамьи посадил!

20 ноября 1877 г. Войноральского и его товарищей перевели из Дома предварительного заключения обратно в Петропавловскую крепость в одиночные камеры. Общение удалось наладить не только перестукиванием, но и вкладыванием записки в мякиш черного хлеба, который прикрепляли к водосточной трубе во время прогулок. Но тюремщики строго следили за арестованными. И когда им удавалось отобрать записку, ее приходилось дублировать стуком от одной камеры в другую.

Наступила третья декада января 1878 г. Для объявления приговора, принятого 23 января, обвиняемых вновь собрали всех вместе.

И снова радостные возгласы, объятия. Тюремные стены снова стали свидетелями проявления не только великого мужества и стойкости, высоких гражданских чувств, но и сердечной дружбы и трепетной любви. Встретились супруги, любящие и любимые, друзья детства, сокурсники, многие из которых разлучались навсегда.

Войноральский узнал, что его жене Надежде Павловне разрешили поехать в Городищенский уезд Пензенской губернии, где на руках матери Порфирия Ивановича Варвары Михайловны находилась их маленькая дочь, родившаяся в тюрьме.

Ефрузина Супинская и Мышкин вопреки всем предстоящим невзгодам намечали встречу, пусть и в отдаленном будущем.

Благодаря великолепно аргументированной защите суду пришлось при вынесении приговора оправдать 90 человек. Среди них были будущие землевольцы, руководители и члены "Народной воли", отпущенные на свободу за недостатком улик, -- Софья Перовская, Андрей Желябов и др.

Но приговор суда был жестоким. П. И. Войноральского, И. Н. Мышкина, Д. С. Рогачева, М. Д. Муравского, С. Ф. Ковалика приговорили к десяти годам каторги. Войноральский был признан виновным: 1) в составлении противозаконного сообщества; 2) в распространении сочинений, имевших целью возбуждение к неповиновению властям; 3) в составлении сочинения "История одного из многострадальных" и 4) в печатании и распространении означенного сочинения. Приговорен, кроме десятилетних каторжных работ "в крепостях", также к лишению всех прав и состояния. Этот пункт приговора был применен ко всем обвиняемым из состоятельных слоев общества. Остальных -- к различным срокам каторжных работ, тюремному заключению, ссылке на поселение.

Желая отомстить подсудимым за их невиданно дерзкое поведение на суде, царское правительство отправило в административную ссылку 80 человек из 90, оправданных судом.

Несмотря на то что суд ходатайствовал о замене каторжных работ ссылкой на поселение, царь не согласился с этим.

Приговоренные к наибольшим срокам каторги обратились к товарищам, оставшимся на свободе, с революционным "Завещанием".

В нем говорилось: "Мы остаемся врагами действующей в России системы, составляющей несчастье и позор нашей родины, так как она эксплуатирует трудовое начало в пользу хищного тунеядства и разврата, а в политическом отношении отдает труд, имущество, свободу, жизнь, честь каждого гражданина на произвол "личного усмотрения".

Мы завещаем нашим товарищам по убеждению идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той светлой цели, из-за которой мы подверглись преследованию и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха".

Первым подписал "Завещание" Порфирий Иванович Войноральский. Переданное на волю из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости "Завещание" было опубликовано в журнале "Община", выходившем за границей. Д. А. Клеменц в специальной статье "По поводу завещания", опубликованной в этом же номере журнала, писал; "Суждено ли нашим товарищам погибнуть в тюрьме, среди пыток и мучений, удастся ли им снова попасть на вольный свет -- все равно они будут жить между нами, будут жить, пока останутся на Руси живые люди, способные понимать живое слово.

Ни казни, ни осадные положения не остановят нас на пути исполнения завещания наших товарищей -- и оно будет исполнено".

В том же январе 1878 г., когда заканчивался процесс "193-х", Россию облетела весть: молодая девушка, близкая к народнической организации "Земля и воля", -- Вера Засулич в приемной петербургского градоначальника Трепова выстрелила в него в упор при посетителях и служащих, не опасаясь за свою участь. Она отомстила за поруганное человеческое достоинство осужденного на каторгу члена "Земли и воли" студента А. С. Емельянова. С ним произошло следующее. Когда Трепов обходил камеры Дома предварительного заключения, он посетил и камеру Емельянова, который не снял перед ним шапки. Разгневанный градоначальник распорядился подвергнуть Емельянова телесному наказанию. Таким образом через 15 лет после официальной отмены телесных наказаний Трепов продемонстрировал произвол власть имущих, попирающих человеческое достоинство и свои же собственные законы.

Возмущение охватило всех содержавшихся в Доме предварительного заключения. И вот свершилось возмездие рукой бесстрашной девушки. Через два месяца произошло невиданное -- оправдательный приговор, вынесенный Вере Засулич судом присяжных. 31 марта у здания петербургского окружного суда образовалась стихийная демонстрация. Люди приветствовали осуждение судом произвола самодержавия. Но несмотря на оправдание Засулич судом, власти отдали приказ о ее аресте, что вынудило ее эмигрировать за границу.

После выстрела В. Засулич одесский кружок Ивана Ковальского, организовавший подпольную типографию, выпустил прокламацию, в которой говорилось: настала фактическая борьба социально-революционной партии с этим подлым правительством. В результате доноса хозяина дома к Ковальскому нагрянули жандармы, и революционеры оказали им первое вооруженное сопротивление, ранили трех жандармов, на помощь которым был вызван взвод солдат. Революционеров арестовали и предали одесскому военно-окружному суду.

Все передовые люди России приветствовали борьбу с произволом самодержавного режима. И если бы не раздался выстрел Засулич, то в Трепова стреляли бы другие: как раз в эти дни, чтобы покончить с Треповым, приехали из Киева Валериан Осинский, Попко и Дмитрий Лизогуб, члены южного Исполнительного комитета. В феврале они организовали покушение на прокурора Котляревского в Киеве, там же в мае был убит жандармский полковник Гейкинг. Такая борьба принимала не только форму террористических актов, но и была направлена на спасение арестованных революционеров из царских тюрем.