Елена Прудникова - Берия. Преступления, которых не было

«Декабрь 1953 года. Зам. министра внутренних дел СССР т. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника т. Гетмана, генерал-лейтенанта т. Баксова и генерал-майора т. Сопильняк привели в исполнение приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года над осужденными (дальше список).

В 21 час 20 минут вышеуказанные осужденные расстреляны».

На акте есть подписи присутствующих и подпись врача, который констатировал смерть.

В 22 часа 45 минут тела казненных были кремированы неизвестно кем и неизвестно где.

Тут сразу напрашивается вопрос: а кто был палачом? Ведь из акта недвусмысленно вытекает, что Лунев и Китаев расстреляли осужденных собственноручно. Отличились, так сказать. Да, но какую тогда роль выполняют присутствовавшие при расстреле генералы? И, кстати, кто они?

Генерал-полковник Гетман командовал бронетанковыми войсками Московского военного округа, генерал-лейтенант Баксов — из штаба ПВО, из ведомства Москаленко.

Странный расклад. Логично было бы, если бы генералы расстреливали, а высокопоставленные судейские присутствовали при расстреле. Логично было бы, если бы судейские расстреливали, а при расстреле присутствовали представители заказчика — члены Президиума ЦК или какие-нибудь аппаратчики с крепкими нервами. Но такой расклад сил при таком составе совершенно иррационален. Каковы функции генералов при расстреле?

А каковы их функции во всем «деле Берия»?

Ситуация оставляет только один вариант истолкования: высокопоставленные судейские на самом деле были «шестерками», а генералы за ними «присматривали». Причем присматривали одни военные, ни одного партийца! Что, нервы у представителей КПСС слабоваты, чтобы на расстрелы ходить?

Вообще не кажется ли вам, что в этом деле многовато военных для обычной партийной разборки?

Берия было уже все равно — какое там следствие, какой суд… Но ведь судили не его одного. Не надо забывать, что по этому делу проходили и живые люди. В 1953 году его судьбу разделили еще шесть человек, виновных лишь в том, что они работали в команде Берия. Им срочно сочинили преступления, осудили и расстреляли. И их судьбой, в отличие от судьбы Берия, никто не озабочен. О них не пишут книг, не оставляют воспоминаний. О них не известно почти ничего. Кто они, эти люди, разделившие судьбу своего наркома?

Их судьбы не служат темой данного расследования. Просто хотелось бы, чтобы все сделанные в этой книге выводы автоматически распространились и на них, как автоматически распространился на них приговор, вынесенный человеку, с которым они проработали столько лет, которому доверяли и которого, хочется верить, не предали. Наверное, так оно и есть, учитывая, что в «деле Берия» 90 процентов копий.

Еще раз, поименно:

К ним можно добавить еще и брата Богдана Кобулова Амаяка Кобулова, которого тоже осудили и расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда. Андрей Сухомлинов предлагает, чтобы хоть кто-нибудь позаботился о реабилитации этого человека. «Тем более, — пишет он, — что Амаяк Кобулов не виновен вообще ни в чем».

Были в этом деле и другие люди, о которых вообще мало кто знает. Они пошли под суд в 1955 году — по так называемому «делу Рапава, Рухадзе и других».

Это бывшие министры госбезопасности Грузии А. Н. Рапава, Н. М. Рухадзе, заместитель министра госбезопасности республики Ш. О. Церетели, сотрудники НКВД, НКГБ, МГБ Грузии Н. А. Кримян, К. С. Савицкий, А. С. Хазан, Г. И. Парамонов, С. Н. Надарая.

1 9 сентября 1955 года им вынесли приговор: первым шести — высшая мера, Парамонову — 25 лет, Надарая — 10 лет лишения свободы. Поскольку их допрашивали по шизофреническому делу Бовкун-Луганца, это тоже явно след «бериевского дела». Все те же дела о зверствах в Грузии, вероятно, с тем же комплектом доказательств. Конечно, Рапава и Рухадзе — не одного поля ягодки, но раз их объединили вместе на этом фальшивом процессе, это о чем-то говорит.

Впрочем, едва ли кто-либо когда-либо станет пересматривать это дело — кому это нужно! Да и не собираюсь я ставить вопрос о реабилитации этих людей. С какой это стати инициировать очередную стирку мундира советской юстиции? Нет уж, нечего ее реабилитировать, пусть позорные пятна этих приговоров останутся на ней навечно!

Поэтому давайте просто их не забудем…

Кроме этих громких дел, по органам МВД прошла целая волна арестов. После того, как было объявлено об аресте Берия, состоялся партийный актив МВД. Проходил он в лучших традициях тридцать седьмого года.

Вспоминает Павел Судоплатов:

«Выступления Маленкова и Шаталина (секретарь ЦК КПСС, назначенный первым заместителем министра внутренних дел. — Е. П.) с объяснением причин ареста Берия для профессионалов, собравшихся в конференц-зале, прозвучали наивно и по-детски беспомощно. Аудитория молча выслушала откровения Шаталина о том, что для усыпления бдительности Берия Центральный Комитет сознательно пошел на обман, принимая заведомо ложные решения и отдавая соответствующие распоряжения. Все это было беспрецедентно…»

Вот еще милый эпизод с того партактива:

«Шаталин сообщил, что начальник отделения в контрразведывательном управлении полковник Потапов проявил политическую близорукость и вопиющую некомпетентность: встречаясь со своими осведомителями накануне ареста Берия, он позволил себе восхвалять его политическую прозорливость. Шаталин процитировал письмо осведомителя, учившегося в Институте иностранных языков. Я увидел, как побледнело лицо Потапова, услышавшего вопрос Маленкова: „Этот человек здесь?“ Потапов поднялся, но был не в состоянии что-либо сказать. Вмешался Серов, заявивший, что такие безответственные люди, допускающие антипартийные высказывания, не могут присутствовать на закрытых партсобраниях, и Потапов был выдворен из зала. К его счастью, он не занимал столь высокое положение, чтобы стоило затевать громкое дело, — его уволили из органов с партийным взысканием»85.

В органах начались аресты. Были арестованы легендарные «ликвидаторы» НКВД — Эйтингон л Серебрянский, секретарь Берия Людвигов, многие другие — несколько сот работников НКВД. Генерал Масленников, командующий войсками МВД, понимая, что его ждет, предпочел застрелиться.

Тюрьма ждала и самого Судоплатова. Незадолго до ареста его вызвали на Президиум ЦК, и там он повел себя не так, как надо. Во-первых, не стал клеймить Берия, а во-вторых, упомянул некоторые послевоенные ликвидации и назвал их организаторов, в числе которых были Молотов, Хрущев и Булганин. С этой минуты его судьба была предрешена. Судоплатов стал опасным и неуправляемым свидетелем.