Елена Прудникова - Берия. Преступления, которых не было

Реакцию своего отца я помню прекрасно. Все было совершенно иначе. Сразу же после взрыва отец и Курчатов обнялись и расцеловались. Помню, отец сказал тогда: «Слава Богу, что у нас все нормально получилось…» Дело в том, что в любой группе ученых есть противники. Так было и здесь. Сталину постоянно писали, докладывали, что вероятность взрыва крайне мала. Американцы, мол, несколько попыток сделали, прежде чем что-то получилось…

Не было и в помине никаких списков, а если кто-то и утверждает, что ученые боялись отца, пусть останется это на его совести. Отношения были совершенно иными… Когда Курчатова заставляли дать показания на отца и написать, что Берия всячески мешал созданию первой советской атомной бомбы, Игорь Васильевич сказал прямо: «Если бы не он, Берия, бомбы бы не было». Произошло это уже после июня 1953 года, когда ведущих ученых вызывали к Хрущеву и Маленкову и требовали:

«Дайте показания на Берия! Партии необходимо показать его злодейскую роль». Но ученые на это не пошли, а тронуть их не решился даже Хрущев. Как ни был неумен новый лидер СССР, он понимал, что его положение в мире зависит во многом от их работы…

Естественно, первым об успехе испытаний Сталину доложил Берия — сообщение ушло в Москву прямо с полигона».

Большая группа участников проекта получила тогда высокие награды. Восемь ведущих ученых: Курчатов, Флеров, Харитон, Хлопин, Щелкин, Доллежаль, Бочвар и немецкий физик Николаус Риль стали Героями Социалистического Труда. Всем им подарили дачи под Москвой и машины «Победа», а Курчатов получил «ЗИС». Все были удостоены Сталинских премий. Героями Соц-труда стали Ванников и его заместитель Первухин, а также восемь генералов из МВД.

Все это позволит впоследствии управделами Совмина М. Т. Помазневу заявить на июльском Пленуме 1953 года: «По линии Спецкомитета имело место задабривание министров и других руководящих работников и заигрывание с ними. Большинство министров оборонной промышленности и машиностроения получили по нескольку орденов и стали лауреатами Сталинских премий. Много наград давалось строителям… Аппарат Спецкомитета не в меру отмечался наградами…»

Мол, подкупал Лаврентий Павлович своих подчиненных. Что же он себя-то забыл? Этому тоже есть объяснение.

«Берия, глава Спецкомитета, получил лишь орден Ленина. Он оказался во втором длинном списке всех тех, которые „принимали участие“ в строительстве объектов атомной промышленности. Этим обидным для Берия решением Сталин хотел, очевидно, подчеркнуть, что главная заслуга в организации всех работ по проблеме № 1 принадлежит не Берия, а самому Сталину».

А может быть, это Берия, подписывавший представления на участников проекта, так оценил свой вклад?

В то время было не модно награждать самих себя, и даже Сталин категорически отказался от Золотой Звезды Героя, которой его пытались наградить в 1945 году. А кто больше него заслуживал самой высокой награды?

Ученые — народ непростой. Большей частью они темпераментны, обидчивы, амбициозны, склонны абсолютизировать свое дело и его значение в жизни человечества. Не все, конечно, но многие. Теоретики — это вообще особый разговор, о них даже среди физиков ходит множество анекдотов, а простому смертному логику теоретика иной раз и понять невозможно.

Легенда о «безграмотном руководстве Берия» имела начало в знаменитом письме академика Капицы Сталину. Петр Леонидович с самого начала относился к работе над атомной бомбой скептически. Говоря по-простому, он не хотел заниматься этой проблемой. Почувствовав, что увязает в ней, Капица отправил Сталину два письма. Первое — 3 октября 1945 года, в котором он просил освободить его от всей работы в СНК, кроме Академии наук. Сталин это письмо попросту «не заметил». Тогда последовало второе, с нападками на Спецкомитет и на Берия.

«Хоть и тяжеловато будет, но, во всяком случае, попробовать надо скоро и дешево создать АБ, — пишет ученый. — Но не таким путем, как мы идем сейчас — он совсем безалаберен и без плана. Его главные недостатки: во-первых, он не использует наши организационные возможности, а во-вторых, он шаблонен».

Ну, что касается организационных возможностей — тут Петр Леонидович прав •— организационно проект находился в самом начале. Что же до шаблонности, то… и тут он прав! Ему, как ученому, хотелось решить проблему каким-то совершенно своим путем, как до него никто не решал. Не зря же говорят, что наука — это удовлетворение собственного любопытства за счет государства. Но заказчику, оплачивавшему счета — стране, правительству и, в частности Спецкомитету, было на оригинальность подхода решительнейшим образом наплевать. Ему нужна была бомба в максимально короткие сроки, самым простым и быстрым способом достижения этого было повторение американского пути» и Берия всеми способами толкал ученых на этот путь, а Курчатов послушно следовал его указаниям. Ну, и как мог стерпеть такое Петр Леонидович? Какой-то там Берия, чиновник — да что он понимает в науке?! Курчатов — да кто он такой? Тоже мне, академик — все знают, что его Сталин академиком назначил. И вообще, какой ученый смирится с тем, что работа идет не по его схеме?

Досталось, естественно, руководству. «Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Спецкомитете как сверхчеловеки. Особенно товарищ Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это не плохо, но за ним первую скрипку все же должен играть ученый… У товарища Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и знать партитуру. С этим у Берия слабо. Я лично думаю, что товарищ Берия справился бы со своей задачей, если бы отдал больше времени и сил. Он очень энергичен, прекрасно и быстро ориентируется, хорошо отличает главное от второстепенного, поэтому зря времени не тратит, у него безусловно есть вкус к научным вопросам, он их хорошо схватывает, точно формулирует свои решения».

В итоге Петр Леонидович предложил Лаврентию Павловичу поучиться физике в его институте. Не совсем понятно, зачем Берия физика, когда есть Курчатов, ну да ладно. Но, по-видимому, все же эти два характера схлестнулись всерьез.

«С товарищем Берия отношение у меня все хуже и хуже, — пишет Капица, — и он, несомненно, будет доволен моим уходом. Работать с таким настроением я не умею. Я ведь с самого начала просил не привлекать меня к этому делу, так как заранее предполагал, во что оно у нас выльется…».

Это письмо обошло множество изданий, как несомненный «компромат» на Берия, хотя не совсем ясно, какой это «компромат» — ну не сошлись люди характерами, и все тут. Обычные, в общем-то, для научного мира разборки.