Публий Корнелий Тацит - Анналы

31. На вопрос обвинителя, не продала ли она свадебных уборов или снятого с шеи ожерелья, чтобы добыть деньги для магических таинств, она, простершись ниц, долго плакала, не произнося ни слова, а затем, обняв жертвенник с алтарем, сказала: «Я не призывала злых богов, не произносила заклятий и в моих злосчастных молитвах смиренно просила только о том, чтобы ты, Цезарь, и вы, сенаторы, оставили жизнь этому лучшему из отцов. Я отдала драгоценности, наряды и знаки моего достоинства, как отдала бы кровь и самую жизнь, если бы их от меня потребовали. Только этих прежде мне совсем неизвестных людей касается, какая слава утвердилась за ними и каким ремеслом они занимаются. А принцепса я называла лишь в ряду остальных божеств. Несчастнейший мой отец ни о чем не был осведомлен, и если содеянное мной — преступление, то совершила его я одна».

32. Не дав ей закончить, Соран восклицает, что она не последовала за ним в провинцию, что по молодости лет не могла знать Плавта, что не была замешана в преступлениях мужа и, повинная лишь в чрезмерной любви к отцу, должна быть оставлена в стороне от дознания по его делу; сам же он покорится уготованной ему участи, какой бы она ни была. И он кинулся бы в объятия устремившейся к нему дочери, если бы подоспевшие ликторы не отстранили их друг от друга. Затем приступили к опросу свидетелей; и если необоснованность жестокого обвинения возбудила глубокое сочувствие к подсудимому, то презрение и гнев навлек на себя свидетель Эгнаций. Этот клиент Сорана, подкупленный, чтобы погубить друга, носил личину последователя стоической школы; искушенный в притворстве, он внешностью и речами изображал добродетель, но в душе был хитер, коварен, жаден и похотлив. Деньги вызвали все это наружу, и на своем примере он воочию показал, что нужно остерегаться не только погрязших в обмане и запятнавших себя дурными поступками, но и тех, кто под покровом добропорядочности лжив и вероломен в дружбе.

33. Тот же день принес, однако, и возвышенный образец честности, явленный Кассием Асклепиодотом, выдававшимся среди вифинцев несметным богатством; почитая Сорана, когда тот был на вершине могущества, он не покинул его и в беде, за что и был лишен достояния и отправлен в ссылку, показав своею судьбой, сколь безразличны боги к добру и злу. Тразее, Сорану и Сервилии предоставляется избрать для себя смерть по своему усмотрению; Гельвидий и Паконий изгоняются из Италии; Монтан, во внимание к просьбе отца [21] . Отец Монтана был участником оргий Нерона и пользовался его благосклонностью. , был прощен, впрочем с оговоркою, воспрещавшей ему отправление государственных должностей. Обвинителям Эприю и Коссуциану было пожаловано по пяти миллионов сестерциев, Осторию — миллион двести тысяч и квесторские знаки отличия.

34. Между тем к Тразее, который оставался у себя в садах, уже под вечер был послан консульский квестор. Тразея в тот день созвал к себе многих знатных мужчин и женщин и главное внимание уделял учителю кинической философии Деметрию, с которым, как можно было предполагать по выражению лиц и доносившимся до слуха словам, когда они начинали говорить громче, обсуждал вопрос о природе души и о раздельном существовании духовного и телесного, пока не прибыл один из его ближайших друзей Домиций Цецилиан, сообщивший о принятом сенатом решении. Узнав о нем, все разразились слезами и сетованьями, и Тразея стал убеждать их покинуть его возможно скорее, дабы не навлечь на себя опасности подвергнуться участи осужденного; обратился он с увещанием и к Аррии, высказавшей желание умереть вместе с мужем, последовав в этом примеру своей матери Аррии [22] . Плиний Младший (Письма, III, 16) рассказывает, что она первая пронзила себя кинжалом и, передавая его мужу, сказала, чтобы придать ему решительности: «Пет, не больно». , и уговаривал ее не расставаться с жизнью и не лишать единственной опоры их общую дочь.

35. Затем он направился к портику, где скорее обрадованного вестью о том, что его зять Гельвидий только изгоняется за пределы Италии, чем погруженного в скорбь, его и находит квестор. Получив от него сенатское предписание, Тразея уводит в спальный покой Гельвидия и Деметрия; там он протягивает обе руки, чтобы ему надрезали вены, и, когда из них хлынула кровь, окропив ею пол и подозвав к себе квестора, говорит: «Мы совершаем возлияние Юпитеру Освободителю; смотри и запомни, юноша. Да сохранят тебя от этого боги, но ты родился в такую пору, когда полезно закалять дух примерами стойкости». Но смерть медлила, и он, испытывая тяжелые страдания, обратив к Деметрию… [23] . Рукопись «Анналов» на этом обрывается. .

Согласно установившейся в древности традиции, Рим был основан, в переводе на наше летосчисление, в 754–753 гг. до н.э. Та же традиция рассказывает о 7 римских царях, правивших до установления в Риме республиканского строя, — Ромуле, основателе города, Нуме Помпилии, Тулле Гостилии, Анке Марции, Тарквинии Древнем, Сервии Туллии и Тарквинии Гордом.

В случае каких-либо чрезвычайных обстоятельств сенат мог повелеть консулу назначить кого-либо диктатором. С назначением диктатора как бы восстанавливалась прежняя царская власть, но на короткий срок (6 месяцев).

В 451 г. до н.э. под давлением простого народа в Риме была избрана комиссия десяти с задачей сформулировать в виде законов нормы обычного права; члены этой комиссии получили название децемвиров (decemviri legibus scribundis, что означает: 10 мужей для записи законов). Децемвиры были наделены чрезвычайной властью: во время их деятельности не избирались ни консулы, ни народные трибуны. Плодом их работы явились Законы двенадцати таблиц. Несмотря на ограничение 2 годами срока пребывания у власти, децемвиры удержали ее за собой и на третий год (449 г. до н.э.), в связи с чем римская историческая традиция считала их узурпаторами.

В период с 444 по 367 г. до н.э. вместо консулов в Риме избирались военные трибуны с консульскими полномочиями (сначала 3, потом 8).

С 31 г. до н.э. Октавиан на каждый год избирался консулом; в 29 г. он получил цензорские полномочия, на основании которых в 29–28 гг. составил новый список сенаторов. В нем его имя стояло первым, откуда и его титул Princeps senatus (первый в сенате) В 27 г. Октавиан сложил с себя чрезвычайные полномочия, но уже спустя несколько дней получил их наново и, кроме того, прозвание Августа. Не желая подчеркивать самодержавный характер своего правления, он именовал себя принцепсом; с Августа слово «принцепс» приобретает ранее не свойственное ему значение «самодержец», «государь».