Борис Шапошников - Мозг армии. Том 1

К австро-венгерской армии, включающей в себя многие национальности, необходимо подходить иначе. Как принцип – в армии должен быть единый дух, покоящийся на сознании принадлежности к единому государственному организму, о6ъединяющемуся династией. Но раз в государстве признаны равноправными различные национальности) то таковое же их равноправие должно быть распространено и на армию. Внутри последней каждая национальность равноправна, но каждый член армии должен сознавать общность интересов армии, где бы он ни находился территориально и к какому бы корпусу войск ни принадлежал. Такое признание равноправия национальностей в армии ведет за собой, конечно, очень важный вопрос о сродном языке», от удачного разрешения которого зависит многое.

В борьбе за единство армии Конрада пугает не столько анархистская и социалистическая пропаганда, сколько горевшая в стране национальная вражда, особенно обострявшаяся венграми, требовавшими введения венгерского языка, как командною, для всех частей венгерского гонведа и венгерских частей общеимперской армии.

На такие стремления венгров Конрад отвечал заявлением, что венгерские партии стремятся лишь к одному – это оставить генералов без армии. Решительно восставая против таких попыток венгров, Конрад указывал, что единство армии требует единства командных и снабженческих органов для армии, смешения офицерского корпуса, соответствующей дислокации во всех областях монархии и т. д. Чувство единства армии особенно должно сказаться на боевых полях. Не нужно забывать, что в венгерский гонвед входят и другие национальности (кроаты, сербы, румыны), для которых венгерский язык будет чужд и ненавистен. Затем, конечно, возникли бы затруднения и с уставами, издаваемыми на различных языках. Наконец, уступки венграм побудят национальности, входящие в состав второй половины государства – Австрии, также предъявить свои требования. Одним словом, начальник генерального штаба оказывается ярым противником «венгерской нации» и се сепаратных стремлений.

Как же собирался начальник генерального штаба разрешать эти жгучие вопросы? Конституцией 1867 года был сделан шаг в области формирования особых национальных армий при оставлении общеимперской армии и, таким образом, как правило нужно было признать, что каждая национальность, в зависимости от ее численности, должна организовывать определенные войсковые соединения, но некоторые из последних были и смешанного состава.

Что касается «языка», то, как средство для достижения единения армии, должен быть оставлен служебным языком «немецкий», знание которого необходимо для всех и особенно офицеров. Идя на уступки национальным требованиям, приходилось признать в обращении в частях «родной язык» той национальности, которая в данной войсковой части была превосходной по численности, при чем под «родным языком» разумелся ют, который был определен самим новобранцем при призыве его на службу. В роте и соответствующих ей подразделениях должен быть принят в обращение «родной язык», знание которого, однако, было обязательным для командного состава части; выше же роты, как было только что указано, «служебным языком» являлся только немецкий.

Таким подходом к разрешению национального вопроса Конрад полагал сохранить единство армии. Признавая по справедливости национальный вопрос очень и очень важным, он думал, что удачное его решение: 1) позволит сохранить боеспособность всей армии; 2) отдельные национальности, видя себя равноправными в армии, не будут проникаться стремлением отпасть от монархии; 3) их симпатии будут направлены в сторону сохранения Дунайской империи, а не ее врагов; 4) для них будет вполне понятна идея единства государства и армии.

Кроме национальной борьбы, в Австрии остро стоял вопрос о веротерпимости. Хотя по своему религиозному составу большинство населения являлось католиками, к которым принадлежал и сам Конрад, однако, другие культы оказывались представленными тоже в значительном числе. В то время, как Франц-Фердинанд, будучи ярым католиком, готов был ввести инквизицию, если бы таковая только приличествовала в XX столетии, начальник генерального штаба отличался известной долей веротерпимости, что и ставит себе в заслугу. На этой почве даже разгорелся один из конфликтов между Францем-Фердинандом и Конрадом.

Затем «носителю» идеи Габсбургской монархии пришлось оказаться лицом к лицу с новой движущей силой – это с развивающейся классовой борьбой.

В социальном движении Конрад видел силу, которая разлагала «единую» монархию Габсбургов, а с ней «единую» армию, подрывая в последней дух и даже ставя под знак вопроса самое существование вооруженной силы. По его мнению, анархистские и социал-демократические взгляды отражали идею интернационализма, идею отказа от вооруженной борьбы вообще и тем подрывали существовавшие устои Дунайской империи. В своих докладах Конрад раскрывает и тот путь, по которому шла агитация классовой борьбы. По его данным, центр всего движения находился в Вене, откуда исходили все руководящие указания. Для агитации насаждались в армии ячейки в 2-3 человека на роту из числа солдат или даже офицеров, которые и вели активную работу. Кроме того, агитация широко велась среди подрастающего юношества.

В своих докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, а также и в сообщениях военному министру Конрад высказывался решительно за ликвидацию как агитации, то и всего социал-демократического движения в целом. Советуя применять энергичные репрессии к демонстрантам, указывая военному министру на необходимость применения самых суровых статей за агитацию в армии, бывший начальник генерального штаба в этом находил путь к спасению духа его «единой» армии.

Конечно, мы не можем от «носителя» идеи Габсбургской монархии требовать иного подхода к разрешению этого вопроса, по обязаны отметить всю узость его понимания будущего классового соотношения, складывавшегося в Австро-Венгрии, и той роли, которую фактически играла социал-демократическая партия в этой стране. В 1 главе нашего труда дана оценка устремлениям социал-демократов Дунайской монархии, отошедших от идей интернациональной революции и втянувшихся в развивающуюся национальную борьбу в стране.

Начальник генерального штаба: 1) не понимал классового движения и не пытался найти пути к правильному разрешению его в армии и 2) совершенно не уяснял себе того, что австрийская социал-демократия в решительный момент замены дипломатического пера мечом будет вотировать доверие этому мечу, который оказался впоследствии «парадной шпажонкой».

Взгляды Конрада на развивающееся классовое движение не изобличают в нем подлинного государственного мужа, а лишь выявляют обычную фигуру представителя буржуазного класса с монархическими тенденциями, с ненавистью смотрящую на происходившие уже тогда перегруппировки в классах. Но одному ли австрийскому начальнику генерального штаба были свойственны подобные взгляды? Они были таковыми же в генеральных штабах и на берегах Шпрее, Сены, а тем более на берегах Новы, где принимали ультрачерную окраску.