Николай Скоморохов - Боем живет истребитель

Наступило утро нового дня.

Примчался к нам посыльный из штаба полка:

– Срочно готовиться к перелету.

Я тут же поднял всю эскадрилью. Султан-Галиов, протирая спросонья глаза, как-то ехидно улыбнулся:

– Шутка это, наверное, командир, ведь сегодня первое апреля.

А что, если и в самом деле шутка? Григорий Денисович вполне мог ее выкинуть. Но тут мы увидели, что и другие помчались на аэродром.

Через час приземлились в поле у Старой Кантакузинки. Оказывается, там уже находился 866-й полк соседней дивизии, работавший на «яках».

Различие в самолетах тут же стало предметом бурного обсуждения их достоинств, перешедшего в спор, разрешить который можно было только в воздухе.

Онуфриенко взлетел и выполнил головокружительный каскад фигур высшего пилотажа.

Командир 866-го полка подполковник Н. Кузин решил не оставаться в долгу – он приказал одному из лучших своих летчиков командиру эскадрильи капитану Александру Колдунову подняться в воздух и показать, на что способен истребитель Як-1.

Саша Колдунов попал на фронт необычным путем. Он находился в запасном полку и рвался в бой – ему хотелось воевать. Но командование не торопилось его, как и многих других, отпускать. Тогда Саша пошел на крайность: при отправке на фронт очередной группы летчиков спрятался в чехлах на борту Ли-2 и «зайцем» прибыл в боевую часть. Возвращать Колдунова в тыл не стали – и не прогадали.

За год он вырос в превосходного воздушного бойца, возглавил эскадрилью, а потом стал дважды Героем Советского Союза.

И вот Саша ушел в небо доказать, что Як-1 не уступает Ла-5. И доказал, успешно повторив все проделанное Онуфриенко, выполнив кое-что свое.

Мнение наблюдавших за этим необычным состязанием было единодушным: и машины, и летчики равноценны.

От Старой Кантакузинки уже рукой подать до Одессы.

Вместе с наступающими войсками в освобождаемые города и села возвращались партийные и советские работники. Как-то нашей эскадрилье поручили сопровождать группы По-2. Предупредили:

– Задание особо ответственное!

Прикрытие По-2 – дело не простое. Слишком уж они тихоходные. Приходится стараться, чтобы не уйти вперед, обеспечить надежную охрану. Нам пришлось несколько раз сопровождать шестерки По-2 на аэродром, расположенный километрах в пятнадцати от Одессы, и оттуда на окраину города.

Изрядно уставшие, мы расположились вблизи города на ночлег, познакомились с теми, кого оберегали. Это оказались руководители одесских партийных и административных органов, люди, на плечи которых теперь логла вся тяжесть забот о восстановлении приморского города.

На обратном пути заметили странный паровоз, который медленно двигался к Одессе, оставляя за собой разрушенную колею. Прошлись на бреющем – видим, у паровоза сзади крюк, им он режет шпалы, разрушает путь. Ударили по черному паровозу. Он пустил пары. Готов, значит. Но только отошли – опять начал двигаться. Послал Кирилюка – тот дал очередь, от которой паровоз взорвался.

Прошло еще два дня – Одесса стала нашей. Мы перебазировались на полевые аэродромы сначала в Риуховку, затем в Раздельную.

А вскоре пришла невеселая весть: наша эскадрилья расформировывается. Почему?

Полки, из которых мы ушли, потеряли многих опытных летчиков. Командиров мало устраивало необстрелянное пополнение, и они настояли на возвращении своих опытных воздушных бойцов.

Более чем трехмесячное существование эскадрильи охотников ознаменовалось десятками сбитых фашистских самолетов, множеством уничтоженной боевой техники на земле. Очень жаль было терять дружный, сплоченный, боевой коллектив. Он мог бы многое и многое еще сделать. Однако пришлось расставаться.

Григорий Онуфриенко тут же предложил мне перейти командиром эскадрильи к нему в полк.

Предложение заманчивое. Но как же быть со своим родным коллективом? Как расценят товарищи мой поступок? Будет ли кому-нибудь в радость мой уход из полка? И тут я вспомнил Ермилова… То, что было между нами, как-то затушевалось. Но он и другим приносил огорчения, многие страдали из-за него.

Нет, служить рядом с таким человеком – это не по мне. Правда, там я узнал и прекрасных людей, у которых многому научился. Евтодиенко, Шахбазян, Девкин – этих уже нет в живых, но с ними я рос как воздушный боец. Шевырин, Овчинников, Устинов, Онискевич… Нет, тяжело все-таки расставаться с тем, что стало частицей твоего сердца.

Долгими и тяжелыми были мои раздумья. Онуфриенко это видел и обратился к командиру дивизии. Последовал приказ, который поставил, как говорится, точку над «и».

Так я стал командиром первой эскадрильи 31-го Краснознаменного, ордена Кутузова III степени истребительного авиационного полка.

Судьба снова, теперь уже надолго, свела меня с человеком, к которому я тянулся всем сердцем.

С Онуфриенко я прошел по всему югу Украины – от Нижней Дуванки до Малого Тростянца. На этом долгом и трудном пути пришлось перенести много испытаний. Мне всегда придавал сил пример Героя Советского Союза Г. Д. Онуфриенко, с которым мы сражались рядом в небе, который и учил меня, и выручал из беды.

…Волга, Кубань, Дон, Днепр уже были в глубоком тылу, их чистые воды больше не осквернит фашистская нечисть.

Впереди у нас лежали Днестр и Прут.

Начиналось четвертое военное лето…

В Малом Тростянце мы пробыли май, июнь, июль и три недели августа. Соловьиная, вишневая Украина как будто не хотела, не спешила нас отпускать: смотрите, мол, какое прекрасное лето, все благоухает, цветет, отдохните, наберитесь сил перед новыми грозными испытаниями…

Да, пройденный нами путь был нелегок. А что предстояло еще пережить – этого никто не мог предвидеть.

Знали мы лишь то, что враг будет стоять насмерть на границах нашей Родины: ведь выход советских войск за пределы Советского Союза грозил полным распадом блока фашистских государств.

Наступившее затишье было тревожным и напряженным.

На нашем фронте еще оставались оккупированные врагом Измаильская область Украинской ССР и Молдавия.

Днестр превратился в огненный рубеж, на котором как бы замерли противоборствующие силы перед грандиозным решающим столкновением.

Наступление приостановилось, происходило накапливание сил и средств, но для нас, летчиков, перерыва в боевой работе не было. Авиация отдыхала на войне лишь в нелетную погоду.

А сейчас стояли великолепные солнечные дни. За моими плечами – три месяца командования эскадрильей охотников. По тому военному времени – школа солидная. За этот период я приобрел некоторые навыки воспитания и обучения людей. Но и крепко запомнились слова заместителя командира 31-го полка по политической части майора А. И. Резникова: