Иосиф Флавий - Иудейские древности

2. Затем Давид отправился дальше и прибыл в местность, носящую название Кены [602]в области Зиф [603]. Сюда явился к нему и сын Саула, Ионаф. После сердечного приветствия последний просил Давида не терять бодрости духа и смело смотреть в глаза будущему, потому что ему, Давиду, суждено впоследствии быть царем и иметь в своем распоряжении все военные силы евреев. При этом Ионаф указал, что подобные результаты достигаются только путем больших усилий.

Обменявшись еще раз клятвенными обещаниями всю жизнь свою любить друг друга и призвав Господа Бога в свидетели того, что он никогда не нарушит этой клятвы и не поступит против нее, Ионаф расстался с Давидом, успев несколько утешить друга и успокоить его в его опасениях. Между тем жители города Зифа, желая угодить Саулу, послали последнему извещение, что Давид в настоящую минуту находится у них, и присовокупили о своей готовности выдать ему Давида, если бы царь пожаловал к ним: придется лишь занять несколько ущелий их страны, и тогда Давиду не представится ни малейшей возможности убежать куда бы то ни было. За такое их предложение выдать врага Саул выразил жителям Зифа свою признательность и обещал им в недалеком будущем награду за их к нему расположение. Вместе с тем он выслал к ним отряд для обыска всех потайных мест пустыни и для поимки Давида и сообщил при этом, что он сам вскоре явится вслед за своим передовым отрядом. При этом зифитяне предложили царю свои услуги не только в качестве проводников при отыскании и поимке Давида, но и обещали выказать царю свое особенное расположение и свою преданность тем, что изо всех сил поспособствуют поимке врага. Однако злому и гнусному намерению зифитян не суждено было осуществиться. Они ничего не потеряли бы, если бы не открыли Саулу местопребывания Давида. Но так как они из угодливости к царю и из желания наживы изменили человеку, особенно угодному Господу Богу и совершенно напрасно подвергавшемуся смертельной опасности, тогда как он мог отлично укрыться у них, и обещали Саулу выдать его, то Давид, узнав о гнусности зифитян и о нашествии царя, тотчас покинул ущелья их страны и бежал на высокую скалу, находившуюся в пустыне Маонской [604].

3. Саул тем временем продолжал свое преследование. Узнав в пути, что Давид ушел из теснины, он направился к другой стороне утеса. Давид едва было не попал во власть Саула, когда последнего отвлекло от его преследования известие, что филистимляне вновь вторглись в страну еврейскую. Ввиду этого Саулу пришлось пойти на этих природных врагов евреев, так как он считал более необходимым отразить нападение их, чем гнаться за личным врагом, дальнейшее преследование которого могло бы при данных обстоятельствах повлечь за собою разорение и гибель всей страны.

4. Неожиданно избегнув таким образом опасности, Давид снова вернулся в ущелья Энгедаина. Между тем Саул успел прогнать филистимлян и получить извещение, что Давид вновь находится в пределах Энгедаина. Царь тотчас отправился на поиски за врагом, став во главе отборного отряда из трех тысяч тяжеловооруженных. Подойдя уже близко к цели своего похода, Саул увидал в стороне от дороги обширную и глубокую пещеру, которая далеко входила в гору. В этой пещере случайно спрятался как раз в то время Давид со своим отрядом в четыреста человек. Побуждаемый естественной нуждою, Саул один ушел в эту пещеру. Когда один из людей Давида заметил Саула и, сказав об этом Давиду, указал на то, что сам Господь Бог дает случай отомстить врагу, причем советовал отрубить Саулу голову и тем самым раз навсегда избавиться от всех беспокойств и несчастий, то Давид подошел к Саулу сзади и отрезал ему только край плаща, в который был облачен Саул; в эту минуту в голове его немедленно мелькнула мысль, что безнравственно было бы умертвить своего властелина, да еще вдобавок признанного царем самим Предвечным. «Ведь если, – подумал Давид, – этот человек поступает гнусно по отношению к нам, то из этого еще не следует, чтобы и мне поступать так же относительно его». Когда же затем Саул вышел из пещеры, Давид вышел вслед за ним и закричал громко, прося выслушать его. Царь обернулся, Давид пал пред ним ниц, как подобало пред царем, и сказал:

«О царь, не следует тебе слушаться гнусных клеветников, выдумывающих небывальщины и сплетни, а также благосклонно верить им и подозревать во всем скверном наиболее преданных тебе людей, но следовало бы на основании фактов судить о расположении к тебе всех тех лиц, с которыми ты приходишь в соприкосновение. Навет ведь обманчив, тогда как истинным показателем отношения являются лишь факты; ведь слово в одинаковой мере может быть верным и ложным, тогда как одни поступки раскрывают голую истину. И вот из всего этого вывод: тебе следует наконец убедиться, что я предан тебе и дому твоему, а не доверять людям, обвиняющим меня в таких деяниях, о которых я даже не помышлял и не мог помышлять, и столь натравливающим тебя на меня, что ты И днем и ночью помышляешь только о том, как бы лишить меня жизни; а между тем ты совершенно неосновательно домогаешься моей смерти. Как могло прийти тебе на ум совершенно ложное подозрение, будто я ищу случая убить тебя? Как тебе не грешно пред Богом считать своим врагом и домогаться смерти человека, который сегодня вполне легко мог наказать и умертвить тебя, но не захотел этого, как не пожелал воспользоваться представившимся случаем, тогда как, если бы тебе выдался такой случай по отношению ко мне, ты никоим образом не упустил бы его? Ведь раз я отрезал край твоей одежды, я мог бы отрубить тебе и голову». При этих словах Давид, для подтверждения истинности их, показал царю отрезанный лоскуток и продолжал: «Тем не менее я воздержался от справедливого отмщения тебе, тогда как ты не гнушаешься питать ко мне совершенно необоснованную ненависть. Пусть же будет Господь Бог судьею между нами и пусть Он постановит решение относительно образа действий каждого из нас».

Саул был поражен своим неожиданным спасением, сдержанностью и силою воли юноши и громко зарыдал; когда же и Давид заплакал, то царь сказал, что плакать приходится одному ему, Саулу. «Ведь ты, – заметил он Давиду, – стал моим благодетелем, тогда как я причинял тебе одно только горе. Сегодня ты показал, что в тебе еще живо чувство справедливости наших предков, которые требовали спасения врагов своих, застигнутых в безвыходном положении. Теперь я убеждаюсь, что Предвечный приуготовляет тебя к царской власти и что ты будешь править над всеми евреями. Посему [прошу тебя] дай мне клятвенное обещание не губить моего потомства и не умерщвлять, в воспоминание о моих злодеяниях, моего рода, но пощадить меня и принять весь дом мой под свое покровительство».