Борис Черток - Книга 1. Ракеты и люди

Войска западных союзников уже форсировали Рейн, ликвидировали рурскую группировку врага, выходят к Эльбе. Кто знает, если немцы не будут им противостоять, а бросят все силы только на Восточный фронт, то, может быть, все ракетные трофеи, в том числе из Пенемюнде, лаборатории и заводы Берлина окажутся в руках американцев и англичан. Но в нашем наркомате, да и вообще среди авиационных специалистов особого интереса к управляемым беспилотным ракетам, или, как их называли артиллеристы, управляемым снарядам, не было. Другое дело – реактивные самолеты! Вот «Мессершмитт-262» с двумя турбореактивными двигателями, с которым уже столкнулись в воздушных боях наши летчики, – это действительно достижение техники, которое необходимо срочно захватить и тщательно исследовать. Особенно двигатель ЮМО. После наделавшей много шума статьи А.С. Яковлева в «Правде», характеризовавшей немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов, наступило отрезвление. Яковлев, будучи заместителем наркома авиационной промышленности и человеком, близким к Сталину, очевидно, этой статьей хотел ответить на вопрос: «А почему у нас нет таких двигателей и таких самолетов?». Тем более, что он явно недружелюбно относился к нашим работам по БИ и к работам A.M. Люлька по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя.

Надо было срочно искать обходные пути для отправки на фронт с целью приоритетного захвата ракетных интеллектуальных трофеев. Мы понимали, что от того, что мы увидим, найдем и сможем потом испытать у себя, во многом зависит будущее наших программ.

Пользуясь связями в «дружественных» институтах нашего же авиационного ведомства, я решил действовать, не ожидая решения вопроса о принадлежности и ведомственной подчиненности техники «управляемых снарядов».

По работе в предыдущие военные годы я был тесно связан с НИСО – Научным институтом самолетного оборудования. Там работал мой товарищ по школьным временам Сергей Николаевич Лосяков – в будущем профессор и крупный специалист по радиоприемным устройствам. Я близко познакомился с талантливыми и крайне симпатичными инженерами в области только еще зарождавшейся авиационной радиолокации, радиосвязи, дистанционных измерений и электрического авиаприборостроения – Вениамином Ивановичем Смирновым, Николаем Иосифовичем Чистяковым, Виктором Наумовичем Мильштейном, Юрием Сергеевичем Быковым. Все они в будущем профессора, заведующие кафедрами. Увы, многих из них уже нет в живых. Но в те военные годы я был им многим обязан – свежими техническими идеями, инженерным оптимизмом и моральной поддержкой во многих трудных технических задачах военных лет.

До 1944 года руководителем НИСО был один из ведущих радиоспециалистов страны – пионеров теории радиосвязи Герц Аронович Левин. Его научный авторитет был непререкаем. Но национальность явно не устраивала кого-то из высоких руководителей, и поэтому он был заменен Николаем Ивановичем Петровым -генералом ВВС. Генерал был вхож и к наркому авиационной промышленности Шахурину, и к начальнику Управления ВВС Новикову.

С помощью своих друзей мне не составило особого труда объяснить генералу Петрову, сколь важно быть первыми в захвате трофейных материалов, не дать их растоптать наступающим армиям или растащить по ведомственным квартирам. Опытный в таких проблемах, он сразу смекнул, сколь важно не упустить такой шанс, даже ценой определенного риска.

И вот 16 или 17 апреля Бибиков и Болховитинов вызвали меня и объявили, что я включен в группу генерала Петрова – начальника НИСО, которая получает решением ГКО особые полномочия по осмотру, изучению и при необходимости отбору образцов и материалов немецкой авиационной радиолокационной и приборной техники.

В эту группу входили 8 или 10 человек, в том числе Смирнов и Чистяков. Мы составили тройку, которая получила целевое задание – изучить немецкие авиационные приборы, автопилоты, спецоборудование самолетов, авиационное вооружение, самолетную радиолокацию, радионавигацию и связь. Круг вопросов очень обширный, но для каждого из нас исключительно интересный.

20 апреля я был приглашен в свой районный Сокольнический военкомат. Здесь, сверившись с секретным списком, офицер объяснил, что мне следует незамедлительно получить обмундирование, включая погоны с двумя просветами и одной майорской звездочкой. В военном билете я значился как «рядовой необученный» и вдруг сразу майорский чин! «Теперь много вас, гражданских, мы переодеваем – и сразу высокие чины», – не без досады сказал полковник в орденах и с нашивками ранений.

Я получил без всякой волокиты полный офицерский комплект, в том числе офицерский ремень, полевую сумку, отличную шинель и пистолет ТТ с двумя обоймами. Удивительно добротно по тем тяжелым временам все же работала наша легкая промышленность!

Сорок лет спустя мой офицерский ремень представлял для внука особую ценность. А отрезанные полы шинели до сих пор служат зимой для сохранения на стоянках тепла мотора моего автомобиля!

23 апреля ранним утром наша группа вылетела с Центрального аэродрома имени Фрунзе. Это старая, хорошо знакомая еще по детским годам и последующей работе «Ходынка». Мы вылетели на полугрузовом «Дугласе» – Си-47. Тогда это был самый ходовой транспортный самолет.

Мы летим на 1-й Белорусский фронт! В наших командировочных удостоверениях указано: «Для выполнения специального задания ГКО».

Уже через час мы отвлеклись от разговоров и мыслей о предстоящей нам миссии и прильнули к иллюминаторам. Вскоре под нами был Минск. С высоты около 3000 метров хорошо видно внутреннее содержание домов – почти все они без крыш. Разрушенные города при виде сверху – с самолета – воспринимаются совсем не так, как с земли, когда находишься среди развалин. Как ни удивительно, вид сверху действует и угнетает гораздо сильнее. Может быть потому, что с высоты охватываешь сразу всю масштабность катастрофы – разрушения большого города.

Еще через два часа – Варшава – картина еще более страшная, чем Минск. Может быть потому, что много следов черной копоти пожарищ. И далее после Варшавы замысловатые танковые узоры по невозделанным полям.

Для заправки сели в Познани. Здесь на аэродроме наблюдали встречу польской правительственной делегации, прилетевшей из Лондона.

После Познани уже не отрывались от иллюминаторов. Благо погода была отличная. Леса, хутора, белые домики деревень с красными черепичными крышами. Удивительно, в больших городах все дома без крыш, а села, хутора, фольварки сверху кажутся нетронутыми.

И если бы не ползущие по светлым дорогам колонны всевозможных машин, если бы не густая сеть танковых узоров на земле, не сразу сообразишь, что только что здесь прокатился огневой вал одной из последних операций второй мировой войны.