Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве

Здесь должно и можно оставить без проверки и оценки вопрос о том, был ли возможен какой-либо более благоприятный исход этой войны при условии лучшего сотрудничества военных и гражданских ведомств в результате своевременного налаживания взаимодействия. Но опять следует подчеркнуть, что армия, при столь безнадежных обстоятельствах не только воевавшая до конца, но и не раз приближавшая нас к окончательной победе, могла бы действительно принести Германии победу, если бы наша политика оказалась в состоянии создать хотя бы временную коалицию на нашей стороне для уже давно назревшего решения.

Вряд ли надо подробно разъяснять, что результаты нашей восточной политики в любом смысле соответствовали тем опасениям, кои мы столь часто ощущали и высказывали в Москве. Теперь уже признано, что из-за общего нашего поражения иная политика мало бы что изменила. Но этой констатацией не может быть оправдана политика самообольщения и слабости. Ее последствием продолжает оставаться и то, что наша репутация в России, вследствие нашего отношения к коммунистическому правительству террора, вследствие проявленного нашим внешнеполитическим ведомством недостаточного понимания чести и достоинства рейха, подорвана на долгие времена. Внутренняя политика большевиков за прошедшие четыре года продолжала идти в колее, обозначившейся в 1918 году. Ее результаты соответствуют во всех отношениях тогда же высказанным прогнозам. Нет нужды прибегать для доказательства этого к сообщениям из буржуазных и прочих враждебных коммунизму кругов, которые могли бы быть отвергнуты немецкими друзьями и наемниками московских правителей как пристрастные. Вполне достаточно оценки со стороны немецких весьма левонастроенных рабочих, сделавших попытку жить в России, а также различных социал-демократов других стран, но прежде всего почти нескрываемое признание банкротства в выступлениях отдельных русских руководителей, даже Ленина.

Известия о безутешном состоянии дел столь многочисленны и столь однозначны, что нельзя сомневаться в факте: Россия - это умирающая страна. Опустевшие и голодающие города, отчаявшееся население (за исключением очень узкого круга), по-прежнему живущее под гнетом террора, полностью уничтоженная промышленность и разваленная торговля - таковы достижения коммунистов в искусстве управления страной. Полный крах экономики страны стал теперь очевидным и для ослепленных политическим безрассудством сторонников коммунизма в условиях страшного голода, разразившегося в 1921-22 годах, этот голод - вина только диктатуры пролетариата. Падение кремлевского правительства было бы поэтому возможным, не будь народ полностью разоружен. Какие-либо акты помощи из-за границы совершенно не имеют смысла.

В 1918 году куда более влиятельные руководители и другие убежденные большевики говорили нам, что несправедливо уже через полтора или два месяца большевизма требовать оснований для оценок и приговоров, что диктатуре пролетариата нужно дать какое-то время для творческого созидательного труда. Такие заверения имели тогда какое-то оправдание, однако теперь уже очевидно, что диктатура народных комиссаров оказалась способной лишь к разрушению, к доведению России до гибели. Эта диктатура была и осталась системой господства группы безумцев, преступников и, в очень незначительной ее части, идеалистов и теоретиков, не понимавших требований хозяйства страны и фактических потребностей масс.

За наше почти четырехмесячное пребывание в России в 1918 г. мы несколько раз считали близким падение большевистского правительства, постоянно видели серьезную опасность для его существования и рассматривали его, конечно же, как недолговечное. Такие оценки опирались, естественно, на тогдашнее международное положение, дававшее нам основание считать, что Германия сможет добиться для себя сносного равновесного мира. Из контактов с различными течениями в России мы понимали, что диктатура коммунистическо-семитского клуба, хотя и не пользовавшаяся поддержкой масс, в результате основательного разоружения своих противников и из-за отсутствия единства всех ее внутренних врагов вряд ли могла бы быть свергнута только изнутри. Поэтому поражение Германии невольно весьма существенно укрепляло позиции большевизма.

Различные движения отдельных генералов и групп в кругах казачества против большевиков лишались поддержки и надежд после прекращения немецкой оккупации Украины и западных районов России. Попытка Антанты, предпринятая по настоянию французов, играть решающую роль в России, была бессистемной и слабой и потому обреченной на неудачу с учетом весьма слабого в географическом и стратегическом отношении положения по сравнению с положением Германии. Поэтому большевикам удалось в то время поочередно преодолеть все свои внутренние опасности, начиная с чехословацкого корпуса и кончая Врангелем79.

Разногласия в рядах Антанты, а именно, различие во взглядах французов и англичан на русскую проблему после выхода Германии из войны, явились вторым важным благоприятным для Советов фактором, наряду с разобщенностью внутренних противников большевиков, получивших, таким образом, долгожданную передышку, помогшую большевикам укрепиться изнутри и против внешних врагов путем широкой мобилизации масс, которая, к слову, способствовала и борьбе с общей безработицей в стране.

Момент исторического значения - война между Польшей и Россией - не был использован. Антанта оказалась не в состоянии использовать польскую победу, наступившую после первоначальных впечатляющих военных успехов русских, таким образом, чтобы можно было свергнуть большевизм. Когда в феврале-марте 1921 г. произошли крупные мятежи в различных районах России, в том числе наиболее опасный - в Кронштадте, против диктатуры, в широких кругах за границей полагали, что тирании Ленина-Троцкого приходит конец. Такое мнение не разделялось, пожалуй, теми, кто был глубже знаком с русскими делами и понимал, что и на этот раз речь шла лишь об очередной группе противников большевизма - эсерах - и что и эти люди начали борьбу лишь в некоторых районах страны. Только единство всех противников способно при условии отсутствия конкретной помощи извне (это следует снова подчеркнуть) обеспечить победу над большевиками; но и такая победа была бы возможна лишь, если бы в результате какого-либо мятежа в Красной армии произошел бы переворот в Москве, в результате которого в руках контрреволюции оказались бы главные большевистские руководители. Однако в ближайшее время такое маловероятно.

Вышесказанное показывает, как мною оценивается возможная продолжительность советского правления. Оно не может быть неограниченным, но с учетом внешнеполитической ситуации может продержаться еще довольно долго. Поскольку этот режим живет лишь на наличный капитал, то в один прекрасный день всеобщее недовольство и отчаяние в сочетании с полнейшим экономическим крахом приведут к окончательному падению этого режима, как я это описал выше.