В Брачев - Богатыри русского политического сыска

И далее на страницах своей "Записки" Л.А.Ратаев рисует впечатляющую картину этого распада. Начало ему было положено назначением в мае 1902 года на должность директора Департамента полиции небезысвестного А.А.Лопухина.

Бывший прокурор Харьковской судебной палаты, либерал по убеждениям, он не знал дела и был явно не готов к тому, чтобы занимать эту должность в столь сложное для страны время. Явно не на высоте положения оказался и назначенный в августе 1903 года начальником Особого отдела Н.А.Макаров.

"Словом, - заключает Л.А.Ратаев, - всюду, на всех ответственных постах сидели новые люди, которым приходилось знакомиться с делом, присматриваться, когда нужно было действовать быстро, решительно, наверняка" [178].

Но это еще не все. "Наряду со слабостью государственной полиции, замечалось еще и полное отсутствие всяких способов воздействия на надвигавшуюся революцию. Ссылка существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому по личным соображениям не было надобности бежать. Тюрьмы не существовало вовсе. При тогдашнем тюремном режиме революционер, попавший в тюрьму, беспрепятственно продолжал свою прежнюю деятельность"

[179].

Тем временем, в июле 1902 года в результате сложной дворцовой интриги был отправлен в отставку заведующий Заграничной агентурой Департамента полиции П.И.Рачковский. На его место благодаря покровительству А.А.Лопухина был назначен Л.А.Ратаев. "Насколько в Особом отделе, в силу долголетней службы и практики я чувствовал себя хозяином дела, настолько же, попав за границу, оказался новичком" [180], - вынужден был признать он несколько лет спустя.

Характерно, что отправляясь в Париж в октябре 1902 года, Л.А.Ратаев заручился предварительным согласием А.А.Лопухина взять с собой и Е.Ф.Азефа "дабы на первое время Заграничная агентура не оставалась безо всякого источника осведомления". Этого, однако, не произошло и Азеф остался в распоряжении Департамента, наезжая время от времени в Париж и поддерживая связь с Л.А.Ратаевым посредством переписки. Наиболее продолжительное пребывание Е.Ф.Азефа за границей (более года) относится к периоду с июня 1904 по июль 1905 гг.

"По моей долголетней службе, - докладывал Л.А.Ратаев 28 января 1903 года А.А.Лопухину, - я сразу понял, что способы ведения дела моим предшественником значительно устарели и не приспособлены к современным требованиям Департамента". Самым слабым местом Заграничной агентуры, по его мнению, была Швейцария, которая представлялась ему не иначе, как "центром, даже, можно сказать, пульсом революционной деятельности"

русских в Европе [181]. "По части секретных сотрудников, - писал Л.А.Ратаев в другом своем донесении А.А.Лопухину от 22 декабря 1902 года, - я полагаю не придерживаться строго рамок Лондона, Парижа и Швейцарии, а предполагаю раскинуть сети несколько шире. Уже мною лично прикреплено трое сотрудников: один добавочный для Парижа, (один для наблюдения за русской столовой), один для Мюнхена и одного я полагаю послать в Бельгию, где в Брюсселе и Льеже образовалось порядочное гнездо. Из числа прежних сотрудников не все еще перешли ко мне, но перейдут с отъездом П.И.

(Рачковского - Б.В.) из Парижа" [182].

Штат сотрудников Л.А.Ратаева был невелик: шесть агентов в Париже, шесть в Женеве и два в Лондоне. Причем, как подчеркивал впоследствии его преемник А.М.Гартинг, для целей наружного наблюдения из имевшихся в распоряжении Заграничной агентуры можно было использовать всего лишь трех человек [183].

Слабым местом Заграничной агентуры считал наружное наблюдение и сам Л.А.Ратаев.

"Из 10 показанных в расчете наружных агентов действительно пригодных только 6 ... Пока я еще по отношению к ним ничего не предпринимал, но предполагаю, дав известный срок, отпустить их на пенсию", - писал он в своем донесении в Департамент из Парижа.

Определенные проблемы для Л.А.Ратаева создавал на первых порах завербованный в свое время П.И.Рачковским чиновник Главного управления общественной безопасности, который регулярно поставлял ему малозначащие сведения. Что же касается действительно нужного Заграничной агентуре человека - сотрудника префектуры полиции Парижа, то оказалось, что он некий Г.Пюиборо - личный враг Петра Ивановича.

Л.А.Ратаев не был скупым: жалованье, которое он платил своим секретным агентам, было большим - свыше 8 тысяч франков. Особенно ценил он услуги своего сотрудника Бориса Батушанского (Берко Янкелев), которого хорошо знал еще по работе в России. Впрочем, щедрость Л.А.Ратаева распространялась далеко не на всех: даже такие, казалось бы, заслуженные, но уже близкие к пенсионному возрасту сотрудники, как Владислав Милевский и Гольшман, получали всего по одной тысяче франков [184].

Большое внимание уделял Л.А.Ратаев профилактической работе среди польских эмигрантов: "В Лондоне польская революция очень сильна и весьма серьезна.

Освещение же ее, на мой взгляд, не вполне достаточно", - докладывал он в Департамент.

В 1904 году смета на содержание агентуры была серьезно урезана - до 150 тысяч франков. На 1905 года эта цифра была уменьшена еще на 15600 франков в год. В результате по смете 1905 года на нужды Заграничной агентуры отпускалось 134400 франков. Из них на Лондон шло 50 тысяч франков, а на Швейцарию - всего 18 тысяч [185].

Л.А.Ратаев протестовал. "Чтобы дело пошло более или менее удовлетворительно, - докладывал он, - необходимо дать, во-первых, время, а во-вторых - деньги. Я убедительно просил и прошу на первый год оставить неприкосновенной ту сумму, которая отпускалась П.И.Рачковского. Будьте уверенны, что я ее расходую с надлежащей экономией и осторожностью, а если что переплачиваю пока, то только потому, что еще новичок в деле. Самым обременительным я считаю деньги, даваемые чиновникам лондонской полиции и Главного управления общественной безопасности в Париже. Но я их получил от своего предшественника.

Если этот расход сократить, то в Лондоне уже ничего нельзя будет сделать, а в Париже мне станут умышленно портить".

Не все, однако, клеилось у нового заведующего Заграничной агентурой.

Так, Л.А.Ратаеву так и не удалось установить хорошего контакта с влиятельными парижскими газетами, и министерство внутренних дел было вынуждено в связи с этим командировать в Париж специального чиновника Манасевича-Мануйлова.

На Манасевича-Мануйлова была возложена задача подкупа крупнейших парижских газет. Подкуп таких газет, как "Echo de Paris", "Gaulois", "Figaro" совершался посредством подписки на определенное число экземпляров. Отпуск средств на эти мероприятия производился из сумм, отпущенных лично Николаем II.

Уже с лета 1903 г. наиболее влиятельные парижские газеты развернули кампанию против русских эмигрантов и их "козней" во франко-русских отношениях.