В Брачев - Масоны в России - от Петра I до наших дней

В третьем рассказе "имея седину в голове, женщина ... искушением же беса начинает думать, будто она в состоянии сочинять стихи и прозу, марает любовные сказочки, кропает идиллии, эклоги и другие мелкие сочинения, но успехов не видит" [594]. И т.д. и т.п. Даже сейчас, двести с лишним лет спустя, очевиден личный и несправедливый характер этих выпадов Н.И.Новикова против императрицы.

В то же время сводить все дело к личной неприязни государыни к Н.И.Новикову было бы неправильно. Екатерина II была государственным человеком. Поэтому и соображения, которыми она руководствовалась, преследуя Н.И.Новикова, были же конечно, в первую очередь, государственного порядка.

Весомый вклад в усиление подозрительности Екатерины II к московским розенкрейцерам внесла и Великая французская революция 1789 года, подготовку и проведение которой тогдашняя молва в клерикальных и монархических кругах однозначно связывала с происками масонского ордена иллюминатов [595].

Именно в эти годы слова "фармазон" (масон), "мартинист" и "вольтерьянец"

приобретают в России ругательный, уничижительный оттенок. Согласно сведениям Ф.В.Ростопчина, арест Н.И.Новикова был связан с попавшим в правительственные руки письмом баварских иллюминатов к московским розенкрейцерам [596].

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Екатерины II, стало убийство выстрелом в упор 16 марта 1792 года на бале-маскараде в Стокгольме шведского короля Густава III. Убийство сразу же было приписано масонам. Дело в том, что несмотря на то, что королем формально был провозглашен малолетний сын убитого - Густав IV, реальная власть в стране перешла к верховному руководителю шведских масонов Карлу Зюдерманландскому (Сезерманландскому).

Наконец, нельзя не обратить внимание и на сообщения, которые распространялись в это время в Санкт-Петербурге о прибытии якобы в Россию через Митаву с целью убийства Екатерины II некоего французского секретного агента Бассевиля.

"Едва ли можно считать случайностью, - писал П.Н.Милюков, - что в тот же день, когда в Петербурге полиция искала француза Бассевиля (13 апреля), императрица сделала решительный шаг и подписала указ А.А.Прозоровскому об аресте Н.И.Новикова" [597].

К этому времени по приказанию Екатерины II уже были арестованы (февраль 1792 года) и давали подробные показания масоны Василий Колокольников и Максим Невзоров. "Они, - говорил И.В.Лопухин о Невзорове и Колокольникове, - отправлены были за границу в следующем намерении, - что когда они выучатся химии, медицине, натуральной истории и протчего, чтобы по впадении их в розенкрейцеры тем удобнее могли упражняться по методе и системе оного ордена и быть у нас лаборантами" [598]. И тот, и другой были масонами низших степеней и явно не принадлежали к так называемому "внутреннему ордену". Интерес к ним императрицы был вызван, очевидно, тем, что оба они были (с 1788 года) пансионерами московских розенкрейцеров и имели неосторожность только что возвратится из-за границы.

Собственно, за границей к 1792 году находилось трое "братьев": А.М.Кутузов (он жил в Берлине, где обучался розенкрейцерским премудростям) и уже упомянутые нами В.Я.Колокольников и М.И.Невзоров, которые только что окончили курс в университете города Лейден. Что касается Кутузова, то он не стал искушать судьбу и благоразумно остался в Берлине. В.Я.Колокольников и М.И.Невзоров же были арестованы едва ли не на самой границе (в Риге) и уже в марте 1792 года оказались в келье Невского монастыря в Санкт-Петербурге. Можно предположить, что имевшийся в руках следствия материал на них давал повод заключить, что оба они были отправлены за границу не для практических занятий алхимией и магией, а в целях политических, связанных с вовлечением в орден великого князя Павла Петровича. На самом же деле, как это выяснилось позже, сообщение руководителю ордена прусскому министру Вельнеру о великом князе Павле Петровиче и его близком друге князе Н.В.Репнине делал барон Генрих Шредер. Он же вел и переписку с Н.В.Репниным. Однако императрица, не обладая на тот момент нужной информацией, заподозрила Колокольникова и Невзорова. Только этим и можно объяснить очевидную жестокость, проявленную по отношению к этим молодым людям: "все метилось на подозрение связей с тою ближайшею к престолу особою, как я упоминал выше (Павел Петрович - Б.В.); прочее же было, так сказать, подобрано только для распространения завесы", - отмечал И.В.Лопухин [599].

Таков был, можно сказать, лейтмотив начинавшегося дела. В своих записках И.В.Лопухин передает следующий диалог М.И.Невзорова со следователем Степаном Ивановичем Шешковским. "Невзоров был болен и не мог отвечать. Да и нечего отвечать было, - отмечал И.В.Лопухин, - а Шешковский думал, что он упрямится и таит нечто важное. - Знаешь ли ты, где ты? говорит ему Шешковский.

Невзоров: не знаю. Шешковский: как не знаешь? Ты в Тайной! Невзоров: я не знаю, что такое Тайная. Пожалуй схватят и Вас, завезут в какой-нибудь стан да скажут, что это Тайная и допрашивать станут ... Шешковский: государыня приказала бить тебя четверным поленом, коли не будешь отвечать. Невзоров:

не верю, чтоб это приказала государыня, которая написала наказ комиссии о сочинении Уложения". Шешковский бился с ним до утра, после чего вынужден был принести М.И.Невзорову собственноручную записку Екатерины II, в которой она приказывала ему отвечать на вопросы С.И.Шешковского [600].

В ходе последующих допросов выяснилось, что М.И.Невзоров явно не в себе и говорит не по делу. "Я за товарищей своих Ученого общества отвечаю головою ... А в Невском монастыре все иезуиты, и меня душили магнизациею, так как и в крепости все иезуиты, и тут также его мучают составами Калиостро, горючим материалом", - и нес прочий сумасшедший вздор [601].

Последние ответы М.И.Невзорова на следствии производят бесспорное впечатление ответов душевнобольного, констатировал в свое время историк М.В.Довнар-Запольский [602].

Сколько-нибудь серьезного материала, позволяющего уличить верхушку московского масонства в антигосударственной деятельности, допросы В.Колокольникова и М.Невзорова не дали, да и едва ли могли дать. Однако Екатерину II это не остановило. Розыск по масонскому делу решено было продолжить. 13 апреля 1792 года Екатериной II был дан указ князю А.А.Прозоровскому произвести обыск у Н.И.Новикова в связи с появлением в продаже "Истории об отцах и страдальцах Соловецких, неизвестно где напечатанной", а самого Н.И.Новикова допросить. Уже 14 апреля во исполнение указа был произведен обыск в Гендриковском доме и в книжных лавках и магазинах Н.И.Новикова. 24 апреля 1792 года у себя в Авдотьино был арестован и сам Н.И.Новиков [603].

Выяснить, что никакого отношения к изданию "Истории об отцах и страдальцах Соловецких" Семена Денисова Н.И.Новиков не имел не составляло большого труда [604], но сделать это никто в то время почему-то не захотел. Что касается самого Н.И.Новикова, то держали его в Москве в собственном доме "под крепким караулом". Допрашивал его сам А.А.Прозоровский [605]. Причина ареста Н.И.Новикова лежит, можно сказать, на поверхности. Это, как представляется, руководящее положение Н.И.Новикова в так ненавистном Екатерине II ордене московских розенкрейцеров, хотя с формальной стороны главой ордена являлся, как уже отмечалось, князь Николай Никитич Трубецкой.