Евгений Савицкий - Небо — для смелых

В общем довольно скоро комдив перестал сомневаться. Полк по итогам очередного смотра занял первое место в истребительной авиация ВВС, я и комиссар полка С. Федоров были награждены автомобилями М-1, а личный состав — денежными премиями. А затем оба выдвинуты на должности командиров дивизий.

Командирский рост, что и говорить, был у меня весьма стремительный. Одно дело полк, совсем другое — дивизия. Здесь совершенно иные масштабы и представления, иная логика командирского мышления.

Первые дни ушли на знакомство с комсоставом, на облет подразделений, на анализ организации боевой учебы. В целом дивизия оставляла неплохое впечатление, хотя я чувствовались некоторые недостатки в качестве подготовки летного состава, уровне организации управления полками, наземном обслуживании техники. Вместе с тем мне не хотелось резко менять устоявшийся распорядок жизни частей. Внимание командиров обратил лишь на один момент: главным в распорядке должны стать строго планомерная огневая подготовка, тактические занятия с комсоставом.

Не вдруг, не сразу я «почувствовал» дивизию. Конечно, то был период, когда мне очень крепко пришлось и перестраиваться, и в чем-то переучиваться самому. В целях самообразования использовал регламентирующие документы и другие материалы, которые отражали сложившуюся тогда у нас теорию боевого применения ВВС, обобщенный опыт использования авиации, организации управления ею. Многое давали и различного рода учения, проводившиеся командованием округа.

Там и услышали мы черную весть: фашисты вероломно, на всем протяжении наших западных границ, вторглись на территорию СССР, бомбили города. Потом постепенно стала проясняться для нас вся драматичность ситуации, сложившейся для многих летных частей, дислоцировавшихся в приграничных округах.

Трудно, почти невозможно передать в полной мере то состояние, что испытывали в летние и осенние дни сорок первого года воины боевых частей, на долю которых выпало прикрывать дальневосточные границы СССР. Остро ощущать смертельную опасность, нависшую над Родиной; быть обязанным, уметь, страстно желать бить врага в открытом бою; испытывать величайшую к нему ненависть, злость, нетерпение — и оказаться вынужденным издали следить за происходящим. Наверное, если бы собрать все письменные и устные рапорты и заявления, подаваемые тогда по всей стране, из них получился бы Монблан лаконичных, но предельно выразительных документов.

Не избежал этой участи и я. Но командующий фронтом Иосиф Родионович Апанасенко был краток: «Не торопись, здесь тоже не посиделки». Ему, герою гражданской войны, комдиву легендарной Первой конной и коммунисту с 1918 года, я по сей день благодарен за постоянное внимательное и заботливое ко мне отношение, за уроки, которые получил от него в пору командирского своего становления.

Нетерпение росло, и вот совершенно неожиданно, в дни ожесточенного наступления фашистов на Москву, Приходит приказ: для стажировки в действующей армии откомандировать одиннадцать человек командного состава. С этой группой прибыл под Москву и я.

Мысль о стажировке в тот тяжелый период казалась совершенно неожиданной, даже несвоевременной. Но за ней стояли и уверенность Верховного Главнокомандующего в нашей конечной победе, и ясное понимание того, насколько важно приобщить к фронтовому боевому опыту личный состав тыловых, еще не соприкасавшихся с противником частей.

Борьба за господство в воздухе рассматривалась советским командованием не изолированно от остальных военных действий, а как часть всей вооруженной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Она расценивалась как важнейшее условие для достижения победы над врагом на земле, в воздухе и на море.

Советское военное искусство, опираясь на основные положения марксистско-ленинского учения о войне и армии, учитывая опыт, полученный в первой мировой войне, в локальных конфликтах межвоенного периода, считало, что в борьбе за господство в воздухе должны участвовать все виды Вооруженных Сил и рода войск. В то же время во «Временной инструкции по самостоятельным действиям Военно-воздушных сил РККА», изданной в 1936 году, указывалось, что боевая авиация благодаря своему вооружению, скорости и большому радиусу действия в ходе войны может успешно решать самые разнообразные задачи, в том числе и по уничтожению главных сил авиации противника.

Советское военное командование еще перед войной сделало правильный вывод о том, что борьбу за господство в воздухе следует вести в стратегическом, оперативном и тактическом масштабах.

Опыт маневров, проведенных в 1936—1938 годах, показал, что эта борьба должна осуществляться по единому плану и на широком фронте с участием ВВС нескольких фронтов, авиации резерва Главного Командования и авиации ПВО страны.

Под стратегическим господством в воздухе понималась такая воздушная обстановка, при которой Советские Вооруженные Силы и тыл страны могли бы успешно, без существенных помех со стороны вражеской авиации выполнять поставленные задачи.

Оперативное господство могло быть завоевано на отдельных, наиболее важных операционных направлениях или в полосе действия войск фронта (группы фронтов). Тактическое же предполагало кратковременное овладение инициативой, создание превосходства в воздухе подразделениями, частями или отдельными авиационными соединениями в ограниченном районе.

Следует подчеркнуть, что накануне войны не все эти вопросы получили всестороннее теоретическое исследование и проверку в ходе учений. К ним, в первую очередь, относится теория подготовки и ведения воздушных операций по уничтожению авиации противника, а также отражению внезапных массированных ударов вражеской авиации и другие. Наиболее полную и глубокую проработку эти вопросы получили в годы Великой Отечественной войны. Ее опыт со всей убедительностью показал, что от исхода борьбы за господство в воздухе в решающей степени зависел успех и результативность действий сухопутных войск, авиации, сил флота в проведенных операциях и всей вооруженной борьбы на советско-германском фронте.

Генштаб фашистского рейха, планируя действия люфтваффе в начальный период вторжения в СССР и учитывая накопленный в Польше и Франции опыт, рассчитывал неожиданными массированными налетами бомбардировщиков на аэродромы сосредоточения уничтожить основную массу советских самолетов, открыв тем самым безопасный путь своим танковым и моторизованным дивизиям. Воздушным стервятникам Геринга предстояло на всем протяжении от Баренцева до Черного морей нарушить работу линий коммуникаций и управления, сорвать маневр резервами Красной Армии, прикрыть с воздуха стремительные прорывы танковых колонн. Основные силы концентрировались, для ударов по Москве, Киеву, Ленинграду. На московском направлении было сосредоточено 1670 самолетов противника, на киевском — 1600, на ленинградском — 760. Причем в этих группировках основной силой были бомбардировочные соединения, что совершенно соответствовало духу доктрины гитлеровских стратегов.