Вилли Бредель - Братья витальеры

- В том, что его зовут Вульфламом23.

- Как, как? Что ты хочешь этим сказать? - И Клаус взглянул на своего спутника, который, погруженный в думы, шагал рядом с ним.

У него были совершенно белые, выгоревшие на солнце волосы, маленькие, очень светлые голубые глаза. Он был необыкновенно высок, и голова его казалась небольшой, длинные руки болтались, словно грабли. Как это часто бывает с высокими людьми, он сутулился и казался неуклюжим. Парень не ответил на вопрос Клауса, и тот сказал:

- Послушай, а что, если я - друг фогта или, чтобы заслужить его благосклонность, передам ему твои слова?

Долговязый парень остановился, словно громом пораженный, побледнел и в самом деле задрожал. Широко раскрытыми глазами он уставился на Клауса и долго не мог произнести ни слова.

Клаус, увидев, как подействовали его слова, даже пожалел парня. Он принялся успокаивать товарища: он никому ничего не скажет, конечно нет, он же не доносчик.

- Нн-о... бог мой... я... я же ничего... ничего плохого не сказал.

Клаус дружески положил ему на плечо руку и ответил:

- Я советую тебе быть поосторожнее в будущем, раз уж этот фогт такой волк!

Клаус и Герд Виндмакер, как звали долговязого парня, вместе пошли домой. Они стали неразлучными друзьями.

Над морем свирепствовал норд-ост. Неслись темные, причудливо изорванные облака. Все огни на побережье были потушены. Вокруг царила кромешная тьма. Рыбаки, которые из-за непогоды не могли выйти в море, теснились в пивной, и обрывки их монотонного пения доносились оттуда. Обнюхивая землю, между хижинами рыскали голодные собаки. Иногда доносились глухие звуки рога: это сторожевые побережья предупреждали моряков, находящихся в море.

Клаус в одиночестве сидел на камне на берегу, у его ног с глухими ударами разбивались высокие волны. Герд был в море. В такое ненастье не было никакой возможности пристать к берегу. Может быть, их унесло далеко-далеко. Может быть, они стали уже добычей шторма. Когда у друзей выдавалось несколько свободных часов, они вдвоем сидели на этом месте. Клаус и Герд были хорошими пловцами и часто в спокойную погоду уплывали далеко в море. Это было для них лучшим отдыхом.

Клаус смотрел на бушующее море, прислушивался к штормовому ветру. Герд был там, и ему надо было бороться с могущественной стихией. Несмотря на все опасности, он чувствовал бы себя гораздо лучше вместе со своим другом на корабле, чем здесь на берегу, в одиночестве, полный тревоги, бессильный помочь ему, ожидающий, надеющийся.

И тут он заметил у ближайшей хижины, где жили восемь олдерменов, какие-то темные фигуры. Сначала он подумал, что это кто-нибудь из олдерменов пытается добраться до своих нар. Потом по четким контурам силуэтов он догадался, что это люди в доспехах. Ага, значит, соглядатаи или слуги фогта. Что нужно им в такой поздний час и в такую непогоду в хижинах? Случилось какое-нибудь несчастье? Кого-нибудь хотят арестовать? Клаус неподвижно сидел на своем камне и наблюдал. Пригнувшись, крадучись двигались эти люди, тревожно озирались по сторонам. Их было трое. Один исчез в хижине. Клаус хотел было направиться туда и посмотреть, что бы это значило, но остался. Какое его дело, что там происходит? И тем не менее поведение этих трех облаченных в доспехи людей вызывало подозрение. Что, если они замышляют какую-нибудь подлость?.. Клаус забеспокоился. Потом снова сказал себе: "Слуги фогта лучше всех знают, что тут нечем поживиться. Главная выплата будет после окончания лова..." Прежде чем Клаус окончательно решил, идти ему туда или не идти, тень выскользнула из хижины, и все трое вдруг исчезли так же неожиданно, как и появились.

Клаус направился к хижине и вошел. Мигал жировой светильник. Внутри никого не было. Никаких следов грабежа. Медленно вернулся он и побрел по берегу с мыслями о Герде, о свирепом бушующем море.

Ночью фогт Вульфлам нагрянул с вооруженными слугами в хижину рыбаков, согнал спящих с нар и приказал обыскать помещение и каждого человека. На вопрос, что они ищут, ответа не последовало. Поиски оказались безрезультатными, и они перешли к следующей хижине. Проклиная нарушителей покоя, рыбаки снова улеглись. Но Клаус еще долго не мог заснуть: он размышлял о подозрениях, возникших у него на берегу, и чувствовал, что они связаны с этим ночным обыском.

На следующее утро стало известно, что похищена касса витта - почти шесть тысяч марок. Несмотря на тщательные поиски, ее не нашли. Фогт Вульфлам собрал всех обитателей лагеря, он обещал простить вора, если тот сознается и вернет украденное, он грозился жестоко покарать виновников, если они сейчас же не признаются в преступлении.

Несколько дней это событие было главной темой разговоров рыбаков, восхищавшихся тем, как ловко была совершена кража и как искусно запрятана добыча. Но постепенно это дело забылось, тем более что моряки из Любека прибыли с известием, что германский император оказал городу честь своим посещением. Это было знаменательное событие, потому что император до сих пор редко удостаивал внимания север своей страны, его чаще привлекал богатый, солнечный юг - Италия, Сицилия. И, в пивной, и на кораблях, и в хижинах - повсюду оживленно обсуждался визит императора. Под золотым балдахином прошествовал Карл IV24 по Любеку, впереди шел ратсгер с ключом города, позади - трое: герцог Саксонский с имперским мечом, маркграф Отто со скипетром, архиепископ кёльнский с державой. Люди, которые рассказывали о великолепии этого десятидневного торжества, не находили слов, чтобы описать ликование горожан, необыкновенную иллюминацию празднично украшенного города.

Поступали новые, все более волнующие новости. Говорили, что кайзер, обращаясь к ратсгерам города, назвал их "господа", и этим несомненно выразил свое уважение к торговой деятельности. Перечисляя большие города своего государства, он назвал Нюрнберг своим богатейшим, Кёльн веселейшим, а Любек - прекраснейшим городом. И каждый ганзеец гордился честью и славой могущественных союзных городов. Отзвуки этого ликования достигли даже побережья Сконе.

Уже начали грузить корабли и разбирать хижины; через несколько дней все рыбаки должны были завершить лов, и предстояло возвращение в родные места. И именно в это время неожиданное событие взволновало весь лагерь. В хижине олдерменов, под порогом, слуги фогта обнаружили зарытую кассу. Тотчас же восьмерых олдерменов взяли под стражу. Фогт Вульфлам был вне себя и угрожал применить обещанное наказание. Рыбаки качали головами, искренне жалели воров и досадовали, что проклятое дело было раскрыто перед самым отъездом. Клаус подумал, что дело это нечисто. Он рассказал Герду о своих наблюдениях на берегу и спросил, что бы это за таинственные парни могли быть там?