Пауль Карель - Гитлер идет на Восток (1941-1943)

Наконец 29 июня морская крепость пала. Пехота 18-й армии записала себе в актив первую крупную победу. Однако не обошлось и без печальных уроков: в Лиепае солдаты Красной Армии впервые продемонстрировали, что при наличии у них умного, опытного командира и при условии, что неуклюжая цепочка командования успевает сработать и организовать оборону, они вполне способны удерживать сильные позиции.

В отличие от защитников Лиепаи, оборону Даугавпилса русские вели вяло, неумело и бестолково.

С рассветом 26 июня судетская 8-я танковая дивизия со всей поспешностью двигалась вдоль главного шоссе, которое шло из Каунаса прямо в Ленинград. Скрежетали гусеницы, ревели моторы. Командиры танков высовывались из люков, прикладывая к глазам полевые бинокли. На протяжении четырех прошедших дней они так же вот катились мимо заболоченных лугов и лесистых холмов, подавляя сопротивление отдельных частей противника, продолжая наступать через леса, пески, болота и оборонительные рубежи русских, разбив две армии генерала Кузнецова и преодолев расстояние 300 км.

И вот до Даугавпилса осталось 10 км. Потом только 5. В этом было нечто сверхъестественное.

Над башней головного танка рука командира взлетела вверх, а затем опустилась, указывая вправо. Сигнал означал: собраться справа от меня и остановиться. После того как танковый кулак замер в ожидании, механизированную колонную догнала странная команда - четыре трофейных советских грузовика с водителями в форме солдат Красной Армии. Командиры танков понимающе улыбались. Они знали, что за диковинная группа им повстречалась: солдаты из Бранденбургского полка, специальная часть адмирала Канариса, начальника немецкой военной разведки.

Под брезентом в кузове сидел обер-лейтенант Кнаак со своими людьми. Задание, которое им предстояло выполнить, было столь же простым, сколь и фантастическим - въехать в город, захватить мосты через Западную Двину, не допустить, чтобы русские взорвали их, и удерживать до тех пор, пока на соединение с разведчиками не выйдут части 8-й танковой дивизии.

Грузовики Кнаака двинулись к цели, оставив позади головную группу дивизии. Они поднялись на невысокий пригорок, откуда были видны излучина реки и город. Транспорт и люди двигались по автомобильному мосту в центре Даугавпилса словно в мирное время. По большому железнодорожному мосту в клубах пара и дыма пыхтел паровоз. Грузовики Кнаака покатили к городу, миновали советские аванпосты. Водители в русской форме перекидывались словом-другим с красноармейцами.

– Где теперь немцы? - спрашивали те.

– Далеко еще!

Они ехали дальше. Вот уже пригород. Было почти 07.00. Машины разведчиков влились в потоки городского движения, шли, обгоняя трамваи. И вот большой автомобильный мост уже совсем рядом. Педаль газа до пола. Вперед!

Первый грузовик прошел пост. Однако когда второй поравнялся с русским часовым, тот попытался остановить машину. Когда же она не остановилась, по ней открыли пулеметный огонь. Командир взвода крикнул:

– Прыгайте, ребята! Покажем им!

Услышав выстрелы, всполошилась охрана на противоположном конце моста. Красноармейцы встретили головной грузовик пулеметными очередями. Но Кнааку удалось вывести своих людей. Охране пришлось отойти в укрытие. Второй взвод сумел прорваться к железнодорожному мосту, перебить часовых и перерезать провода детонаторов. Однако в ходе схватки часть заряда все же взорвалась, немного повредив пролет моста. С высоты на подходах к городу наблюдатели из головной танковой колонны генерала Бранденбергера видели, как разведчики Кнаака вступили в бой. Когда заговорило оружие, командир первого танка нырнул в башню, захлопывая за собой люк.

– Вперед! - закричал он в микрофон рации совсем не по-военному.

– Вперед! - эхом отозвался водитель.

Люки закрыть! Башня на 12 часов! Осколочным! Они мчались в город. В 08.00 генерал фон Манштейн получил сообщение: "Атака на город Даугавпилс и мосты прошла успешно. Автомобильный мост захвачен целым. Железнодорожный немного поврежден в результате взрыва подрывного заряда, но движение возможно".

Обер-лейтенант Вольфрам Кнаак и еще пять человек из его группы погибли, остальные двадцать военнослужащих, находившихся под его командованием, все до одного получили ранения. Офицер, отвечавший за обеспечение охраны мостов, был взят в плен. На допросе он сказал:

– Я не получил приказа взрывать мосты. Не имея такого приказа, я не мог принять на себя ответственность. Однако мне было некого спрашивать.

Тут мы видим наглядный пример слабости нижнего командного эшелона Красной Армии. Этот недостаток нам еще будет встречаться, и не раз. Но на войне никто не думает о причинах, главное - Манштейну удалось воплотить в жизнь свой замысел. Танковый бросок, которого не знала военная наука, увенчался успехом. Конечно, в Даугавпилсе тоже пришлось сражаться, но Даугавпилс оказался не под стать Лиепае. Командовавший русскими силами в Даугавпилсе приказал взорвать несколько объектов, поджечь все склады, а затем увел свои части из города. Потом его обстреляла русская артиллерия. На последнем этапе боев в воздухе появилась эскадрилья советских бомбардировщиков, которые предприняли упорную попытку уничтожить мосты. Немецкие зенитчики и летчики-истребители из состава 1-го воздушного флота показали, на что они способны, и окончательно вырвали у противника победу в схватке за мосты Даугавпилса.

Но что толку от победы, если плодами ее не пользуются? Немцы переправились через широкую Даугаву, захватив также жизненно важный железнодорожный узел между Вильнюсом и Ленинградом. 8-я танковая и 3-я моторизованная пехотная дивизии находились на правом берегу. А что же дальше? И в самом деле, что? Должен ли был Манштейн развивать наступление? Должен ли он был извлечь выгоду из беспомощного положения, в котором очутился противник, осознав, что не в состоянии ничего противопоставить сокрушительному натиску немцев, совершивших свой фантастический танковый бросок? Или же Манштейну следовало, сделав все по науке, первым делом позаботиться о безопасности своего корпуса, остановить продвижение и ждать, когда подтянется пехота? Вот в чем был весь вопрос - вопрос, ответ на который решал судьбу Ленинграда.

Как будто бы логично предположить, что Гитлеру надо было выбрать рискованный вариант. Однако если как следует поразмыслить, становится ясно, что выбор в действительности отсутствовал. Следующий шаг логически вытекал из общего плана кампании. Вся стратегия Вермахта на Востоке основывалась на смелых решениях и авантюрах. Гитлер вознамерился одним махом переломить хребет гигантской империи, которая - и он прекрасно сознавал это - только в западной своей части располагала более 200 готовыми к бою дивизиями. А что кроме этих дивизий? За Уралом лежала неизведанная земля, о которой никто ничего толком не знал, кроме того, что там находятся крупные индустриальные центры, военные заводы и что бескрайняя Сибирь является источником неистощимых людских ресурсов. Таким образом, вся военная игра на Востоке могла быть выиграна - если ее вообще можно было выиграть - только при условии, что дуб свалит молния. И молния эта должна была стремительно, неожиданно, мощно ударить в политическое и военное сердце Советской империи. Нельзя позволить противнику собраться с силами и дать ему развернуться. Самые первые дни войны преподнесли урок и стали предостережением: там, где командование противника охватывал паралич, победа доставалась немцам легко, когда же у неприятеля находилось время на организацию обороны, его солдаты дрались как черти.