Жозеф-Франсуа Мишо - История Крестовых походов

Во время пребывания Людовика в Сидоне пришло известие о кончине королевы Бланки. Это несчастье словно громом поразило короля, с этих пор он только и думал о возвращении на родину, тем более что здесь, на Востоке, с наличными ресурсами ничего сделать было нельзя. После трехлетнего пребывания в Палестине король выехал морем из Птолемаиды, унося с собой сожаление, что не смог исправить несчастья, постигшего его в Египте.

Таков был этот Седьмой крестовый поход, удивительно напоминающий Пятый, но с еще более трагической развязкой. Никогда еще, от начала движения, не было принято стольких мер для обеспечения успеха, и никогда они не приводили к столь жалким и ничтожным результатам. Никогда еще государь-крестоносец не был так чтим товарищами по оружию, и никогда распущенность и отсутствие дисциплины не заходили так далеко. Подобно экспедиции Иоанна Бриеннского и Пелагия, поход Людовика IX навлек на египетских христиан величайшие бедствия и преследования. И все же Людовик возвратился из похода, овеянный ореолом мученичества и великодушия, еще более почитаемым своими подданными, еще более великим в глазах современников. В течение пятнадцати лет, последовавших за этим походом, он никогда не забывал полученных уроков, и эти пятнадцать лет составляли эпоху славы и благоденствия его народа.

Но эти же годы были временем окончательного развала и падения христианских колоний на Востоке.

После отъезда Людовика Сирия и Палестина пришли в состояние полного хаоса. Не стало больше ни Иерусалимского королевства, ни иерусалимского короля: каждый город имел своего властителя и свое управление; венецианцы, пизанцы и генуэзцы, составлявшие значительную часть населения приморских городов, без конца боролись друг с другом; то же происходило и с духовно-рыцарскими орденами, которые вели между собой истребительную войну, не знающую конца.

Между тем среди мусульманских государств, угрожавших христианам, все более стало выделяться египетское государство мамелюков. Его подлинным основателем был султан Бибарс, оспаривавший славу Саладина. Раб, купленный на берегах Окса, хитрый и безжалостный, он среди партий и интриг изучил все, что нужно знать, чтобы царствовать среди варваров. Все силы своей новой державы он направил на уничтожение остатков христианских колоний. Начав с взятия Назарета и сожжения церкви Божьей Матери, затем он устремился в Кесарию, все население которой было предано смерти или рабству, и на Арсуф, который был обращен в развалины. Совершив паломничество в Иерусалим, чтобы призвать себе на помощь Мухаммеда, Бибарс овладел городом Сафедом на самой высокой горе Галилеи и вырезал защищавших его тамплиеров, хотя те сдались на капитуляцию. Вскоре и Яффа, укрепленная Людовиком IX, оказалась в руках неумолимого врага христиан, перебившего ее жителей и предавшего город пламени. Самым же великим бедствием для наследников крестоносцев было падение Антиохии – города, стоившего стольких страданий и крови товарищам Готфрида Бульонского. Печальнее всего, что современные историки не упоминают ни об одной битве, данной христианами; казалось, каждый город, словно обреченный на казнь, покорно ждал наступления своего последнего часа. Если в предшествующие века подобные бедствия воспламенили бы весь Запад, то теперь воинственный энтузиазм, совершивший в прошлом столько чудес, казалось, перешел на сторону мусульман. Характерно, что Западная Европа почти не заметила одного факта, недавно почти немыслимого: Латинская империя вдруг перестала существовать, и Константинополь снова вернулся под власть греков; произошло это настолько тихо и незаметно, что остались неизвестными обстоятельства, связанные с падением империи латинян.

Низвергнутый император Балдуин и многочисленные ходоки из Сирии и Палестины, собирая милостыню в Европе, тщетно умоляли о помощи; хотя в нескольких государствах и попробовали проповедовать новый поход, на этот раз никто не принял Креста. На священную войну теперь смотрели как на роковое несчастье; кафедры, с которых раньше столь активно призывали к действию, хранили унылое молчание, а иной раз можно даже было услышать или прочитать нечто, сильно смахивающее на кощунство. Так, один поэт, описав бедствия Святой земли, закончил восклицанием: «Безумен тот, кто пожелал бы вступить в борьбу с сарацинами, когда сам Иисус Христос оставляет их в покое, допуская торжествовать одновременно и над франками, и над татарами, и над народами Армении, и над народами Персии. Всякий день христиане подвергаются новым унижениям, потому что Он спит, этот Бог, свойством которого было бодрствование, между тем как Магомет является во всей своей силе и ведет вперед свирепого Бибарса».

Среди всех смут в Европе, раздираемой разнородной борьбой, один лишь Людовик IX продолжал думать об участи христианских колоний на Востоке. Само воспоминание о несчастьях, вынесенных им во имя достояния Иисуса Христа, привлекало благочестивого короля к тому делу, от которого все отступились. Даже папа Климент IX, к которому прежде всего обратился Людовик, долго колебался, прежде чем дал ему благословение.

23 марта 1266 года на заседании парламента король сообщил о своем решении и призвал следовать своему примеру. Затем он принял Крест из рук папского легата; за ним то же сделали три его сына, многие прелаты и представители знати. В числе последних были граф Бретонский, король Наваррский, герцог Бургундский, графы Фландрский, Сен-Поль, де ла Марш; к многим из них присоединились и жены. Однако королева Маргарита, много натерпевшаяся в прошлом походе, идти не отважилась; дома остался и верный Жуанвиль, не скрывавший своего отрицательного отношения к новому замыслу. Впрочем, хотя этого же взгляда придерживались многие, никто не жаловался и не роптал, уважая чувства короля, смотревшего на все предприятие как на благочестивую жертву Создателю.

Около трех лет было затрачено на подготовку. Деньги собрать оказалось непросто. Если духовенство, хотя и с неудовольствием, уплачивало папскую десятину, то светская знать проявляла упорство. Князья и бароны не желали по примеру прошлых лет ради химеры закладывать свои земли и замки. Король прибегнул к поголовной подати, собиравшейся в самых экстренных случаях, но собрать удалось немного. Кончилось тем, что Людовик взял путевые издержки на себя и (случай беспрецедентный) согласился платить жалованье своим знатным вассалам [17].

Крестовый поход вызвал некоторый интерес и в других государствах. Принц Эдуард, старший сын Генриха III Английского, дал торжественный обет идти сражаться с неверными. Каталония и Кастилия доставили французскому королю довольно значительные ополчения. Короли Португальский и Арагонский также выразили желание сражаться под его знаменем. Новый король Неаполитанский, Карл Анжуйский, честолюбивый и практичный политик, приказал проповедовать священную войну в своих целях: он мечтал покорить Грецию и подчинить своей власти Североафриканское побережье.