Владимир Бушин - Эоловы арфы

- Как можно над этим шутить! - возмутился тщедушный. - Вчера они повесили чучело Лидла. А вы уверены, что завтра они не захотят продолжить эту ужасную игру? Вы уверены, что завтра они не повесят чучело Пальмерстона, а послезавтра?!

- Я уверен в том, - Энгельс сверху вниз добродушно посмотрел на человечка, - что долго пробавляться чучелами рабочие не станут.

- Что?! - у тщедушного задрожала челюсть. - Вы допускаете мысль... дальше он говорить не мог.

- Вполне допускаю, - Энгельс кивнул головой. - Но утешением тут может служить другая мысль: если правильна пословица "кому суждено быть повешенным, тот не утонет", то правильно будет сказать и наоборот: кому суждено утонуть, того не повесят. Так как многим из присутствующих сейчас в этом зале предстоит утонуть в волнах кризиса...

- Оставьте, господин Энгельс!

- Но разве это не правда? Разве уже не утонули около двадцати фабрикантов в нашей шелковой промышленности? Разве не пошли на дно Беннок, Туэнтимен и Ригг? А за границей! Шрёдер - в Гамбурге, Хаймендаль, Линде, Трапиенберг - в моем родном Вуппертале. В Вене обанкротились сто пять фирм. В Америке картина еще выразительней... Ясно, что этим людям уже никак не грозит опасность быть повешенными. Кто же вешает утопленников!

- Ах, лучше бы вас не слушать! - в сердцах воскликнул до сих пор молчавший Джемс Тернер, очень богатый шестидесятилетний фабрикант, член парламента. - Я хочу узнать у господина мэра, правда ли, что в последнее время в нашем городе были случаи грабежей и даже - страшно сказать убийств.

Поттер ответил не сразу, видимо, ему не очень-то хотелось говорить на эту тему, но потом, приняв во внимание, что находится все-таки в своем кругу, он выдавил из себя:

- Да, господа, такие случаи имели место. Более того, я не хочу от вас скрывать, что число их день ото дня растет...

- Странно, если бы дело обстояло иначе, - сказал Энгельс. - Ведь безработных становится все больше. Сперва они лишь бродят по улицам и нищенствуют, но потом им приходит в голову вполне естественная в их положении мысль: а не позаимствовать ли у братьев во Христе - купцов и фабрикантов, когда они встретятся в темном переулке, некую толику их накоплений?

В это время в дверях зала появился Ричард Кук, один из совладельцев огромной текстильной фабрики на Оксфордрод. Он окинул взглядом публику и, почему-то остановив свой выбор на группе, в которой стоял Энгельс, подошел к ней.

- Господа! - с вызовом бросил Кук, и от него пахнуло вином.

"Прийти на биржу в подпитии? И в такое время? - подумал Энгельс. Этого с английскими деловыми людьми, вероятно, не случалось еще от века".

- Господа! - повторил Кук. - Мы распродаем своих охотничьих лошадей и собак. Гончих уже продали, остались сеттеры. Кто купит? Уступим по дешевке...

- Сударь! Что вы говорите!.. - развел руками Поттер.

- Не верите? Мой брат Дэвид уже рассчитал всех слуг и покинул свой дворец, чтобы отдать его внаем. Кому нужен дворец? Вы мне не верите? Берите дворец! Жалеть не придется...

- Я лично верю вам вполне, - сказал Энгельс и, полуобернувшись к Тернеру, вполголоса добавил: - Вот вам еще один из тех, кому уже не грозит быть повешенным.

Оборачиваясь, Энгельс заметил человека, показавшегося ему знакомым. Он вспомнил, что этот человек в течение всего разговора был здесь, неподалеку, но Энгельс почему-то так ни разу и не вгляделся в него. Сейчас же, едва бросив еще один, мимолетный, но внимательный взгляд, он сразу понял, кто это: да шпик же, карауливший его утром! Значит, он слышал весь разговор, все доводы и все предсказания Энгельса!.. Ну и что? Если ты не побоялся высказать все это в присутствии члена парламента и мэра, то что тебе жалкий шпик! Плевать на него.

По залу прошло какое-то быстрое, тревожное движение, послышались приглушенный говор, вскрики, несдержанные проклятия.

- Что такое? В чем дело?

- Господа! - дрожащим, словно предсмертным голосом произнес кто-то рядом. - Цена фунта хлопка сорта мидлинг упала до семи пенсов...

Краснолицый Поттер побледнел и стал от этого сразу каким-то неузнаваемым.

- Черт подери! Неужели вы были правы, Энгельс? - бросил он и куда-то ринул свою тушу - видимо, туда, где можно проверить полученное известие.

Вслед за мэром рассеялись и остальные. Шпика нигде не было видно. Энгельс снова решил пройтись по залу и понаблюдать.

- Семь пенсов, семь пенсов... Что же теперь будет?..

- Французские фабриканты обращаются со своими рабочими так бесцеремонно, будто никогда не бывало революции.

- Сэр, чья бы корова мычала...

- Десять и три четверти пенса, сударь вы мой, - это хорошая цена за фунт пряжи. Больше я дать не могу.

- Позвольте, но я продавал за четырнадцать и даже четырнадцать с половиной.

- Это было вчера.

- Ну давайте одиннадцать с четвертью, и по рукам.

- Такую цену давали утром, а сейчас уже близится полдень. И, надеюсь, вы слышали, сколько теперь стоит фунт мидлинга. Мидлинга!

- Хорошо. Ваша взяла.

- Десять и три четверти?

- Да, да, чтоб вам провалиться...

- Еще месяца три - и пляска, мой милый, начнется вовсю...

- Человек, бывший в Ливерпуле в понедельник, уверял меня, что на тамошней бирже лица вытянуты в три раза больше, чем здесь.

- Скоро все английские бизнесмены станут похожи на лошадей.

- На загнанных кляч, с вашего разрешения...

- Старина Брей, в отличие от многих, еще сохранил чувство собственного достоинства и потому вовсе не предлагает своего товара, видя, что никто ничего не может продать.

- Подумаешь, какой гордец! Брей, Грей, Дрей - все сейчас сравнялись...

- И никто не продает фабрикантам пряжу иначе как за наличные или под верное обеспечение. Наличные - и только! Деньги на бочку - и все! А где их взять?..

- Плохо, почти безнадежно, несмотря на двукратную большую субвенцию...

- И все-таки я утверждаю, что кризисы - это выдумка социалистов.

- Пардон, но факты!

- Это просто случайное стечение неблагоприятных обстоятельств...

- Но вы же сами на этом горите!

- Случайно! Совершенно случайно!..

Прорезая суетящуюся толпу то в одном, то в другом направлении, высокий, спокойный, улыбающийся Энгельс внимательно вслушивался в разнообразно-однообразный панический говор, всматривался в знакомо-незнакомые потерянные лица.

Давно пора было в контору. Когда Энгельс уже направился к выходу, его нагнал Понди, видимо поджидавший удобного момента.

- Извините, сэр, - сказал он, слегка касаясь руками остановившегося Энгельса. - То, что вы говорили нам, ужасно, но, видимо, вы человек сведущий. Могли бы вы ответить мне на два вопроса?

- Если это в моих силах, господин Понди.

Понди благодарно кивнул.

- Во-первых, я хотел бы узнать вот о чем. Мы купили семь тысяч кип шелка. Шелк еще на кораблях в море. Когда корабли прибудут, то, видимо, кое-какую сумму придется оплакать, - горбун сделал жалкую попытку улыбнуться. - Как вы думаете, велика ли может быть эта сумма?