Питер Эверетт - Прогнившие насквозь [Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании]

Ноябрь 1986 года

Профессор Мант застонал. Мы находились в помещении для разложившихся трупов, и перед нами лежало тело мужчины в сильной стадии разложения. Он был обнаружен в муниципальной квартире в микрорайоне Северный Пекхэм: соседи снизу вызвали полицию, когда личинки прогрызли пол и начали сыпаться с потолка на их кровать.

Профессор Мант, однако, застонал не из-за вони.

– Моя спина! – воскликнул он, согнувшись пополам. – Мне не справиться еще с одним.

Это было типичное загруженное утро в морге, и уже были проведены три вскрытия.

Усадив профессора на стул, я принялся смывать личинок с тела, поливая его теплой водой из шланга.

Присев, профессор вздохнул.

– Придется тебе сделать все самому, Питер. Я проконтролирую отсюда. Ты справишься, – добавил он, увидев мою нерешительность. – Я ненадолго прилягу в комнате для родных. Можешь позвать меня, когда тело будет готово на столе.

Провести вскрытие для меня было честью, но я был измотан и гадал, сколько еще продержусь в одиночку. Я уже и не помнил, когда в последний раз не валился с ног от усталости. День заканчивался каждый раз одинаково: вернувшись поздно вечером домой, я, шатаясь, переступал через порог квартиры и, если был в состоянии, останавливался на кухне, чтобы немного перекусить – у меня едва хватало сил, чтобы жевать, не говоря уже о том, чтобы рассказать Венди о прошедшем дне (в конце концов, у меня не было особого желания снова все вспоминать, да и в любом случае я предпочитал избавлять ее от лишних подробностей), – после чего падал камнем в кровать. Когда на следующее утро звонил будильник (если мне посчастливилось проспать всю ночь, непотревоженным телефонным звонком или маленьким сыном), мне казалось, будто я только сомкнул глаза. По крайней мере, ночные кошмары меня не беспокоили – я спал мертвым сном.

В одном из домов Северного Пекхэма жильцы вызвали полицию, когда личинки прогрызли пол квартиры сверху и начали сыпаться с потолка на их кровать.

В то утро за завтраком, когда я таращился в чашку с чаем, словно это был колодец печали, Венди повторила вопрос, который частенько в отчаянии задавала: «Господи, Питер, почему ты не уволишься? Большую часть времени ты подавлен. Эта работа загонит тебя в могилу!»

Она была права. Дома я был словно зомби, и когда у меня все же проявлялись эмоции, чаще всего это было чувство безысходности, которое периодически на меня накатывало. Каждые несколько недель я брал себя в руки и твердил, что все будет хорошо, что этот кошмар закончится, что это было следствием загруженной работы с массой обязанностей вкупе с жизнью с маленьким ребенком в самом большом городе мира. Но этот кошмар так никуда и не девался. В то время я и понятия не имел, что со мной творится и чем это все грозит закончиться, если я не предприму решительных мер. Тем не менее, благодаря Венди я все-таки понимал, что основная причина была в работе. Таким образом, в то утро я прислушался к ее совету и набросал черновик заявления на увольнение. Я пошел на работу, и конверт, словно налитый свинцом, тяготил внутренний карман моего пиджака. Прежде чем я успел бросить письмо в почтовый ящик морга, меня ждало очередное убийство, и, как это обычно бывает с убийствами, нельзя было терять ни минуты.

Казалось, тем летом в воздухе витало что-то особенное, и я не имею в виду радиоактивные осадки из Чернобыля. Насильственные смерти следовали одна за другой, и с каждым днем жизнь в морге становилась все безумнее. В тот месяц мы исследовали еще тридцать три случая подозрительной гибели, девятнадцать из которых оказались убийствами.

Жертвой первого дела в то утро был мужчина по имени Вахид Аташзай, его личность раскрыл мне и профессору Манту старший инспектор Дэвид Оукли. Тело Аташзая доставили в морг связанным и с кляпом во рту. Его рот был заклеен черной изолентой.

– Мистер Аташзай работал в ресторане KFC на Норвуд-Роуд, – объяснил старший инспектор Оукли. – Он был менеджером, и сотрудники обнаружили его сегодня утром, когда пришли на работу. Там обчистили сейф.

Мы узнали, что тридцатилетний Вахид, стройный и красивый, родился в Иране, где выучился на инженера-электрика. В Англии ему не удалось найти работу по специальности, но мужчина черпал вдохновение в своей работе в KFC, где был образцовым сотрудником, порой работая по шестнадцать часов в день. Все знакомые слышали о его мечте открыть собственный ресторан, и все были уверены, что его ждет большой успех.

– Воры вломились в KFC, затаились в ожидании мистера Аташзая и напали на него утром из засады, – продолжил Оукли. – Они связали его, забрали ключи от сейфа и свалили, согласно бухгалтерской книге, с двумя тысячами фунтов.

– Судя по всему, изолента перекрыла ему ноздри, – заметил профессор Мант. – Так что, вероятно, причиной смерти стало удушение, или «беркинг», как это раньше называли.

Уильям Берк и Уильям Хэр специально убивали людей, чтобы продавать их тела медикам для изучения человеческой анатомии по 10 фунтов за штуку.

В случае убийства некоторые эксперты до сих пор временами ссылаются на способ удушения, получивший название «беркинг» в честь печально известных убийств, совершенных Берком и Хэром. В то время (1828 год) единственным законным источником трупов для изучения медиками были казненные заключенные. Спрос был настолько большим, что некоторые врачи щедро платили, не задавая лишних вопросов, практически за любой труп, который к ним привозили. Обнаружив такой рыночный дефицит, Берк и Хэр, выбирая жертв среди безнадежно пьяных людей, душили их (так на телах не оставалось видимых следов и их можно было продавать в «нетронутом» виде) и продавали до десяти фунтов за штуку. Им удалось продать дюжину трупов, прежде чем их поймали, казнили, и они оказались на секционном столе медицинской школы Эдинбурга.

В каком-то смысле за полтора с лишним столетия мы не особо далеко ушли. Хоть методы теперь и были другими и людей не убивали с единственной целью продать медикам, все равно существовал черный рынок частей тела. После завершения вскрытия некоторые судмедэксперты соглашались отдавать мозги медицинским школам для того, чтобы их изучали студенты. В то время это было совершенно законно (закон о человеческих тканях, принятый в 2004 году, положил конец подобной практике). Вместе с тем санитары порой продавали различные части тела, такие как мозги, глаза и кости, на медицинские исследования, производителям и университетам. Все это было крайне противозаконно, и мое разоблачение коррупции в морге мало способствовало прекращению подобной деятельности по всей стране, как я обнаружил впоследствии.