Имре Кертес - По следам преступления

Борьба продолжилась. Вместо сейфов с замочными скважинами было создано замочное оборудование с цифровыми комбинациями и дисками. Но оказалось, что и такие замки можно вскрыть.

Теоретически соревнование между замками и взломщиками не имеет конца. При соответствующей профессиональной подготовке и средствах может быть открыт любой замок.

На практике, однако, положение иное. Современные замки обеспечивают совершенную защиту. Их невозможно быстро открыть.

За последние три-четыре столетия развития уголовного судопроизводства наиболее часто привлекаемыми экспертами после врачей и хирургов были слесари.

Начиная с XVI–XVII веков уголовные кодексы многих европейских стран предписывали привлечение к расследованию экспертов в различных областях, в том числе мастеров золотых дел, столяров, слесарей.

В Венгрии использование экспертов началось в XVIII веке. В то время отечественные мастера изготовляли все более совершенные и безопасные замки. Механизмы замков и запоров конструировались таким образом, чтобы затруднить применение отмычек. Для этого внутри замка вокруг замочной скважины как в продольном, так и в поперечном направлении монтировались защитные пластины, а на ключи в соответствии с расположением этих пластин наносились нарезки. Поэтому у большинства старых замков очень сложный, фигурный ключ.

Безопасность, которую обеспечивали такие замки, долгое время усиливалась суеверием. При появлении замков с непонятным механизмом и сложных, фигурных ключей сложилось поверье, что без ключа замки могут открыть только люди, обладающие колдовской силой. Судебные документы XVII века воспроизводят невероятные истории о взломщиках, которые могли открыть любой замок „вросшим в ладонь железным прутом”. В XVII–XIX веках слесарей вызывали на место преступления не только в качестве экспертов, но и ожидали от них ценной помощи, исходных данных для начала следствия. В случае взломов, совершенных с помощью отмычек, подозреваемых обычно сначала искали среди слесарей. Однако не следует думать, что в городах, где в местном управлении и правосудии буржуазия играна определяющую роль, мастера — члена цеха слесарей, обычно полноправного гражданина города, — можно было подозревать без доказательств. Но ведь существовали еще подмастерья и ученики, которых можно было подозревать беспрепятственно.

В первой половине XIX века в одном из тогдашних предместий Буды — Табане, в доме под номером 555 по улице Фе находилась гостиница Темешвари. В отличие от придорожных корчм сомнительной репутации гостиница Темешвари была предназначена для приема состоятельных гостей, останавливающихся на длительный срок.

В феврале 1821 года хозяин гостиницы и его семья, воспользовавшись зимним затишьем, уехали на несколько дней в провинцию. Когда же они вернулись, то обнаружили дверь гостиницы открытой. Больной повар лежал в своей каморке, а из шкафов и с полок полностью исчезла серебряная посуда и многие другие вещи. Господин Темешвари немедленно послал гостиничного кучера в будайскую мэрию, откуда сначала пришли два драбанта, затем их начальник — околоточный. Вскоре прибыл и Самуэль Фаркаш, прокурор города Буды. В современную эпоху в подобных случаях следователи проводят осмотр места происшествия по правилам, выработанным уголовно-процессуальным правом и криминалистикой. Однако в то время осмотр места происшествия был ограничен поверхностным обзором. Поэтому мы не можем обвинить в ошибке ни Самуэля Фаркаша, ни околоточного. С полным правом фискал мог бы сослаться на действовавший в Австрии кодекс Марии Терезии, согласно Артикулу 26 которого „по делу о краже, ограблении, взломе обычно нет необходимости выходить на место совершения преступления, за исключением чрезвычайных случаев”.

Для полицейских, осмотревших гостиницу, двор и даже подвал, вскоре стало очевидным, что стены гостиницы целы и двери не были взломаны. К тому времени пришел в себя и тяжелобольной повар, который подтвердил, что хозяин гостиницы закрыл на ключ все двери, как выходящие на улицу, так и во двор, и он, находясь из-за болезни в постели, тоже не открывал их. Городской прокурор, со слов хозяина гостиницы, подробно описал украденные вещи. Для обследования замков сразу же был вызван слесарь, который два года назад изготовил дверные замки для гостиницы Темешвари. Одновременно были вызваны подмастерья и ученики слесаря, от которых потребовали подтвердить алиби, и исследовали имеющиеся у них ключи, проверив, подходят ли они к дверям гостиницы, замкам сундуков или нет.

В данном случае подмастерьев и учеников очень скоро пришлось исключить из числа подозреваемых. Мастер и соседи подтвердили их алиби, проверка замков также не дала результатов. Опрошенные ремесленники не смогли назвать ни одного человека, для которого они изготовили бы подобные ключи. По просьбе хозяина гостиницы Темешвари будайский печатник Хеккенашт отпечатал список украденных вещей, а околоточный вывесил список в мэрии и других гостиницах. Не бездействовал и городской прокурор, но результат пришел с неожиданной стороны.

В феврале 1821 года стражники области Фейер и города Фехервар с особой тщательностью проверяли путников и бродяг. Особенно хороший улов обычно давали проверки в Бичке на основном пути перегона скота между Будой и Веной, ведущем из Канижи в Буду через Фехервар. Так был пойман 30-летний Якоб Эйсслер. Поскольку его описание было похоже на описание одного разыскиваемого убийцы, то городские гайдуки препроводили его в мэрию и стали допрашивать. Понятно, что Эйсслер все признал, только отрицал главное — убийство. Так, он признался, что является дезертиром. А так как вместо наказания дезертиров просто передавали воинским властям, которые вновь записывали их в солдаты на следующие 8-10 лет, то такое признание было обычной уловкой обвиняемых.

Чтобы доказать свою искренность, Эйсслер дал показания и в отношении других преступлений. Он рассказал, что пештский торговец Армии Басер приобрел у вора, известного под кличкой „Зуб пилы”, украденную серебряную посуду. Как только будайская мэрия получила письменное уведомление о показаниях Эйсслера, то сразу же, связавшись с пештской мэрией, арестовала Басера и произвела обыск в доме скупщика краденого, находившемся у Варошлигета. Басер отрицал факт скупки, и тогда околоточный прибег к часто употребляемому в то время методу. Он привел 10-летнего сына Басера Андреаса, и после нескольких зычных окриков мальчик признал, что несколько недель назад они вместе с отцом принесли в мешке купленную серебряную посуду с квартиры „Зуба пилы”. Последовал вопрос о том, кто еще знает о покупке серебряной посуды. У ребенка легко было выудить имя Иоганна Винтера. За несколько дней до совершения кражи Винтер покинул гостиницу Темешвари, где работал официантом.