Имре Кертес - По следам преступления

Мы, однако, измерили принесенными нами метками из веток указанные Юаном Холциком следы и нашли, что они отличаются от следов наших быков. После этого их измерил староста Юан Холцик и сказал, что это те следы, по которым мы шли. Он утверждал, что его не интересуют наши измерения и тем самым алшо-орлихцы передали след дальше и не отвечают ни за смерть пастуха Мартока, ни за быков.

Начался спор, но договориться мы не смогли. Затем мы вернулись в Алшо-Орлих и хотели внести старосте в залог четыре монеты, чтобы он продолжил идти по следу. Однако староста четыре монеты не принял”.

Земский суд с необычной для него подробностью допросил в качестве свидетелей крепостных, присутствовавших при споре о преследовании, и принял соломоново решение. Дословно:

„Выносит решение:

Поскольку из доказательств со всей очевидностью следует, что истцы шли по следам своих быков до границы деревни ответчиков и ответчики не выдали эти определенные следы для дальнейшего преследования, то они должны уплатить истцам стоимость шести быков, по 50 форинтов за каждого, и оплатить расходы истцов — 10 форинтов. А так как, наряду с кражей быков, был убит араньпатакец Мартон Фаинер, то для того, чтобы в будущем на алшо-орлихцев не падало подозрение, постановляем, чтобы каждый присягнул за своего соседа — в течение пяти дней, — что он ничего не знает об убийце”.

Напрасно мы искали результат коллективной присяги среди старых судебных протоколов. Можно предположить, что убийца не был обнаружен. Дело в земском суде было закрыто.

Петро Шамику из польской деревни Граб гораздо меньше повезло в зборобском земском суде.

Весной 1649 года из стоящей возле границы деревни Алшо-Поянка у бедной крепостной вдовы были украдены два быка. Юрко Адамцик вместе с одним из своих соседей прошел по следу до деревни Граб, находившейся на польской стороне. Они пошли к дому старосты Юана, чтобы попросить его помощи. Почтенный судья выслушал их рассказ и прикинул, от кого из жителей деревни можно ждать такого поступка. Подозрение пало на Петро Шамика.

Он плохо работал, на целые дни исчезал из деревни, иногда по ночам его посещали подозрительные люди. В деревне уже поговаривали, что он приумножает свое богатство нечестным путем. Староста Юан собрал присяжных и прошел по оставленному на границе деревни следу.

Следы действительно привели к дому Петро Шамика. В примыкающей к дому пристройке обнаружили двух быков вдовы. Следствие продолжили. Найденные на чердаке кожи коров и быков свидетельствовали о том, что хозяин в удаленном от границы месте забивал украденных животных. Во дворе был обнаружен глубокий, выложенный камнем погреб. В погребе хранилось множество серебряной и оловянной посуды, украденной из соседних домов, усадеб и корчм.

Согласно обвинению, предъявленному в присутствии присяжных, Петро Шамик был признан виновным в угоне трех лошадей и пяти быков, а также в совершении двух краж со взломом. После допроса семи свидетелей судьи вынесли свой короткий приговор:

„Поскольку из доказательств со всей ясностью вытекают перечисленные в жалобе факты мошенничества ответчика, нам, судьям, представляется, что ответчика следует подвергнуть пытке для раскрытия его сообщников, а после в назидание другим его следует повесить”.

На следующий день, второго мая, зборобский палач взялся за шамика. Находившийся рядом со скамьей пыток писец едва успевал записывать признания о многочисленных преступлениях. Показания Петро Шамика составили четыре плотно исписанные страницы. Он назвал и своих сообщников. А так как перед казнью его предупредили, чтобы он не отягчал свою душу лжепоказаниями, умирающий прошептал: „Шимон Крулик из нашей деревни еще больший мошенник, чем я…”

В то время как в Северной Венгрии земские суды почти моментально посылали на виселицу крепостных и бедных крестьян, в дунантульских земских судах пестрели дела о двоеженстве, содомии и других нравственных извращениях. Множатся письменные заявления и постепенно исчезает институт розыска, перенятый из правовой системы дома Арпадов. Судьба уголовных процессов решается числом свидетельских показаний и общественным положением свидетеля.

В 1689 году в земском суде города Дьера проходил особый процесс. Истцом была графиня Зичи, а ответчиком — студент из крепостных.

Что же произошло в дьерском замке графини Зичи? Вдова графа Пала Зичи обожала поступившего к ней на службу студента Петера Даниэля. В тихие зимние вечера тот бегло читал на венгерском и латинском языках книги церковных писателей и своим бисерным почерком быстро и без ошибок вел обширную переписку графини. Он выглядел серьезным молодым человеком, который не уставал повторять, насколько он презирает светскую суету, насколько чужды ему легкомысленные развлечения молодых людей его возраста.

Втайне графиня подумывала о том, что если ей удастся взять другого секретаря, то она направит Петера в семинарию, чтобы таким серьезным и порядочным юношей умножить число слуг господних.

Но случилось так, что графиня должна была выехать к проживавшей в Вене больной тетушке. Если бы она последовала совету сердца, то взяла бы с собой студента, но разум подсказывал ей другое. В то время город был полон немецких и сербских наемников. Ежедневно пылали дома мирных граждан. При таких обстоятельствах нельзя было оставить замок графини без надежной охраны.

В день отъезда она закрыла жилые комнаты и винный погреб, а ключи положила в обтянутую кожей шкатулку для писем и запечатала ее своей печатью, висящей на четках. Дважды она напомнила остававшемуся в комнате для слуг студенту, чтобы он ежедневно проверял двери, окна, и если заметит что-либо подозрительное, то пусть доложит командующему местной охраной генералу, который всегда обещал полную защиту графине.

Спустя несколько недель графиня, находящаяся в Вене, получила письмо от студента. Он настоятельно просил ее вернуться, поскольку замок подвергся нападению взломщиков.

На следующий день графиня приехала домой. Со слезами на глазах рассказывал ей Петер, что, когда он с тяжелой лихорадкой лежал в кровати, взломщики проникли в замок. Они похитили большую часть столового серебра, постельного белья и скатертей. Студент обнаружил открытой также дверь погреба: вероятно, и туда проникли мошенники. Петер заявил о происшествии в городскую охрану, где пообещали найти преступников.

Графиня напрасно ожидала поимки взломщиков. Тут до нее дошли странные слухи о преданном студенте. Некоторые полагали, что болезнь Даниэля, которая помешала ему бдительно охранять замок, никак не может быть названа лихорадкой. Неуверенные его шаги, покачивающаяся походка бросились в глаза многим. Он как будто был пьян, — добавляли благожелательницы-подруги. Нашлись и такие свидетели, которые слышали звуки свирели и цитры, доносившиеся из закрытых жилых комнат графини с занавешенными окнами, и даже видели выскальзывавших из замка графини молоденьких шинкарок.