Имре Кертес - По следам преступления

„Если кто-либо преследует украденный скот, то он должен выслать вперед гонца в ту деревню, в которую ведут следы, чтобы деревенские жители не помешали выгоном животных преследованию. Если они все-таки сделают это, то должны оплатить стоимость пропавшего скота. Если перед тем, как гонец прибудет, жители деревни угонят своих животных, то в таком случае преследующие пусть ищут в каждом дворе по своему усмотрению.

Если у кого-нибудь пропала какая-либо вещь, то со свидетелями он должен идти искать эту вещь туда, где предполагает ее найти, а если ему препятствуют в этом, то такие препятствия должны проверяться божественным правосудием, и если кто окажется виновным, накажите его как вора, а если невиновен, то пусть платит за препятствие 55 монет”.

В венгерском правосудии институт преследования существовал на протяжении многих столетий. Даже спустя шесть веков после смерти короля Ласло венгерские суды при вынесении приговоров по уголовным делам о краже скота и определении ущерба все еще учитывали выводы, сделанные во время „расследования” (преследования). Декрет дворянского собрания области Угоча в 1775 году содержал постановление о преследовании воров и убийц по их следам.

Этот метод кажется очень примитивным, если сравнить его с современными естественнонаучными метода исследования, но в сравнении с пыткой раскаленным железом или другими институтами „божественного правосудия”, мы можем считать его значительно более развитым, предшественником эпохи вещественных доказательств.

Опустошения, нанесенные турками и императорскими армиями в XVI и XVII веках, и расчленение страны на три части полностью уничтожили единый порядок правосудия, а органы общественной безопасности полностью прекратили существование.

В западной и северной части страны, на территориях, находящихся под юрисдикцией короля, вблизи границ подвластных туркам земель турецкие патрульные отряды, а в глубине их императорские наемники — не менее алчные на добычу — притесняли население.

Особенно плохим было состояние общественной безопасности в пограничных с Польшей комитатах Северной Венгрии. Банды разбойников грабили направлявшихся к границе путников. Обычным явлением было, когда налетавшие с Карпат разбойники грабили, а иногда и убивали проходящих через перевалы польских торговцев вином. Господство дворянских комитатов, венгерских или польских помещиков, сепешских саксонцев распространялось в большей степени на города и крупные села. На снежных вершинах и в долинах господствовало право силы.

Столицам северных комитатов приходилось мечом защищать владения дворян, ибо в таких условиях невозможно было собирать налог. Не были в безопасности выгнанные на горные пастбища стада овец, коров, дичь в лесах. Развалины мелких дворянских замков свидетельствовали о решимости объявленных вне закона бедняков.

Недалеко от польской границы в Зборобе находилась столица маковицкого владения трансильванского губернатора Дьердя Ракоци. Маковицкий наместник Паль Залай и уездные начальники Шароша на протяжении десятилетий регулярно вершили здесь суд над беглыми крепостными и разбойниками, заброшенными сюда судьбой из Польши.

Заурядные кляузы и процессы по делам о „ереси” заполняли время благородных господ из комитата Шарош. В большинстве случаев разбирались убийства, кража скота, нападение на господские усадьбы (разграбление или поджоги). Все это были такие преступления, за которые человека, признанного виновным, в то время ожидала смертная казнь.

В XVII веке в тех частях страны жизнь человека ценилась дешево. После краткого разбирательства и не менее краткого протокола выносился приговор: скамья пыток и отсечение головы. Если бы вершивший суд в зборобской столице Балинт Кюкмезеи, уездный начальник комитата Шарош, решил составить судебную статистику, то перед его глазами предстал бы страшный список: более трех четвертей людей, признанных виновными, он приговорил к смертной казни и каждого в зависимости от его „деяний” либо на плаху, либо к повешению, либо к четвертованию, либо к колесованию.

9-го октября 1656 года собрался земский суд. Разбиралась жалоба города Бартфа на жителей небольшой деревни Алшо-Орлих. Из араньпатакского поместья города Бартфа злоумышленники угнали шесть быков, пасшихся на границе, бросив на пастбище истекавшего кровью и вскоре скончавшегося пастуха Мартона.

После публичного оглашения жалобы на заседании и из показаний свидетелей можно представить себе картину следствия, каким оно было три столетия тому назад.

Труп пастуха Мартона был обнаружен на лесной поляне вблизи араньпатакской усадьбы. Его голову обезображивали раны, нанесенные ударами топора. Старый крепостной Лукач Варга не стал ждать приезда управляющего усадьбой, а направился к дому старосты Юрко Притульяни. (Старостой в той местности назывался сельский судья.) Он оставил старосте в залог четыре серебряные монеты — в соответствии с тогдашними обычаями, — и тем самым началось следствие.

У дома старосты собрались 8-10 мужчин из деревни, прежде всего родственники и друзья погибшего, которые затем направились на лесную поляну, где был обнаружен труп Мартона.

По следам угнанных животных пройти было нетрудно. Вытоптанная трава на вырубке, начинавшейся в дальнем конце поляны, и содранная с пней кора указывали путь бегства преступников. Грабители направлялись в горы. В одном месте животные перешли через протекавший по склону горы ручей. Здесь на мягкой, размытой почве отчетливо отпечатались следы копыт быков. Лукач Варга наломал с окружавших кустов тоненьких веточек и маленькими черточками на них отметил длину и ширину следов.

В тот день преследование продолжалось до наступления темноты. Ночь провели в заброшенном пастушьем шалаше. На следующий день тропинка повернула на юг, и создалось впечатление, что грабители направились в сторону деревни Алшо-Орлих.

Вскоре преследователи подошли к изгороди, обозначающей границу деревни. В изгороди, в которой, кроме шлагбаумов с четырех сторон света, по тогдашним правилам не должно было быть проходов, зияли лазы.

Араньпатакцы остановились у изгороди, и Лукач Варга с судьей вошли в деревню, чтобы найти тамошнего старосту.

Староста Юан Холцик, слушая их рассказ, все больше и больше мрачнел. По опыту он знал, что в связи с преследованием по следам угнанных животных всегда начинается спор и судебный процесс. Он знал и то, что плохое состояние деревенской изгороди, которой воспользовались воры, также может вызвать подозрение. О дальнейшем старик крепостной свидетельствовал следующее:

„Я точно знаю, что след угнанных с араньпатакской усадьбы быков мы проследили вплоть до границы Алшо-Орлиха. Староста Юан Холцик, после того как выслушал рассказ о случившемся, вместе с двумя деревенскими присяжными вышел на границу деревни, обследовал следы, по которым мы шли, и измерил их. Затем мы пошли по следам дальше, но из-за следов, оставленных скотом жителей деревни, их уже нельзя было видеть. На противоположном конце деревни судья Алшо-Орлиха вновь обнаружил несколько следов. Он утверждал, что их оставили наши животные. Эти следы вели за границу деревни.