Алексей Федяров - Невиновные под следствием [litres]

Выводы о надуманности как минимум суммы в миллиард рублей подтвердил сам СКР. Из новости на сайте телеканала «Дождь» 8 августа 2019 г.: «Бывший глава предвыборного штаба Алексея Навального Леонид Волков опубликовалв «Телеграме» постановление об обыске у юриста ФБК Вячеслава Гимади, который проходит в рамках дела об отмывании одного миллиарда рублей. В постановлении не упоминается эта сумма, а говорится, что сотрудники ФБК получили от неустановленных лиц 75 миллионов рублей.

В постановлении об обыске сообщается, что с 1 января 2016 г. по 31 декабря 2018 г. "неустановленные лица", в том числе сотрудники ФБК, действуя группой лиц и по предварительному сговору, получили от "неустановленных третьих лиц наличные денежные средства" в рублях и иностранной валюте в сумме не менее 75,5 миллиона рублей. В дальнейшем с целью "легализации" они якобы внесли их на счета через банкоматы» [24].

Нет сомнений как в том, что это уголовное дело возбуждено из конъюнктурных соображений, без каких-либо оснований, так и в том, что расследовать и использовать его для силовых акций в отношении неопределенно широкого круга могут на протяжении весьма длительного времени.

Главный тренд лета 2019-го – установление неприкрытого режима чрезвычайного правосудия для административных и уголовных дел, связанных с протестными акциями. Суды и прокуроры окончательно перестали маскировать свою фактическую единую с силовыми органами подчиненность и готовность выполнять указания любой степени нелепости.

Правовой нонсенс – уголовное дело в отношении Константина Котова, которому Следственным комитетом 15 августа предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей 212.1 УК, – неоднократное нарушение установленного порядка проведения митинга, шествия.

С момента инициирования преследования до ознакомления с делом миновало лишь трое суток, и в этот период вошли предъявление первоначального и окончательного обвинений, объявление об окончании предварительного расследования, ограничение сроков ознакомления с материалами уголовного дела. За столь короткое время априори невозможно проверить доказательства защиты и дать им надлежащую оценку, но эта задача и не ставилась.

Негативные смысловые аналогии с делами репрессированных в 20–30-е гг. прошлого столетия неизбежны. Впечатление усиливают позиции нынешних судов, которые демонстративно отказываются от собственной независимости.

Константин Котов и его адвокат Мария Эйсмонт в день предъявления обвинения 15 августа приступили к ознакомлению с делом, и следователь сразу же вышел в суд с ходатайством об ограничении сроков ознакомления. Сам же следователь в ходатайстве указывает: обвиняемый с 15:30 до 18:20 ознакомился с материалами в объеме 200 листов, а адвокат в тот же день – с тремя томами.

Согласно части 3 статьи 217 Уголовно-процессуального кодекса РФ, если обвиняемый и его защитник, приступившие к ознакомлению с материалами уголовного дела, явно затягивают время ознакомления с указанными материалами, то на основании судебного решения, принимаемого в порядке, оговоренном статьей 125 настоящего Кодекса, устанавливается определенный срок для ознакомления с материалами уголовного дела.

О каком «затягивании ознакомления» можно говорить при таких обстоятельствах? Но судья удовлетворил ходатайство следователя и ограничил время ознакомления с материалами дела.

В то же время жалоба адвоката Марии Эйсмонт на постановление районного суда о заключении под стражу поступила в районный суд 16 августа и через несколько часов была рассмотрена Московским городским судом. То есть предполагается, что за несколько часов копию жалобы направили прокурору, тот прислал в суд возражения, дело доставили в вышестоящую инстанцию, где моментально его подготовили к рассмотрению, в графике судебной коллегии по уголовным делам было выделено время… – стоит ли вообще анализировать эту суету, не имеющую к уголовному процессу в его правовом смысле никакого отношения? Команда получена, команда будет исполнена.

Меньше всего рядовых исполнителей (да, судьи тоже в их ряду) волнует, как это выглядит со стороны. Время уголовного судопроизводства сократилось до времени технического составления процессуальных документов (которые еще пока предусмотрены УПК) и физического перемещения материалов уголовного дела в пространстве.

Сергей Бадамшин, адвокат,написал в Facebook 18 августа 2019 г.: «СКР отрабатывает новую скоростную методику расследования уголовных дел по протестным событиям в Москве: Котову, Беглецу, Жукову, Коваленко уже объявлено об окончании предварительного расследования. Уверен, что в понедельник-вторник начнут загонять и остальных. Впервые подобная тактика была опробована генералом Габдулиным еще по делу 26 марта 2017 г. Тогда СКР успел выбить ряд сомнительных "признаний" вины по 318 УК».

Сложности у защиты несомненно возникнут. Одно из подразумевающихся условий этой гонки – предопределенность отказов следствия в любых ходатайствах защиты, связанных с получением доказательств: о назначении экспертиз, истребовании видеозаписей и допросах свидетелей как минимум. Если упрощенно: во всем, что может затянуть следствие хотя бы на день, подлежит отказать. Полагаю, что этот же подход мы увидим и при рассмотрении дел в судах.

Подобный подход государства к квалификации и расследованию действий мирных протестующих повлечет массовые нарушения прав и свобод человека и, как следствие, столь же массовые обращения в ЕСПЧ, который в условиях режима чрезвычайного правосудия в России начинает играть несвойственную ему роль – замещать национальную судебную систему. Очевидно, что ресурсов на это у ЕСПЧ нет. Да и корректно ли требовать от международного судебного института выполнения нашей собственной рутинной работы?

Детально о каждом из уголовных дел лета 2019-го будет написано много. Важно разобраться, а в чем, собственно, проблема?

«Нельзя участвовать в неразрешенных акциях. Всех участвующих в неразрешенных акциях можно привлекать к административной и уголовной ответственности, к ним можно применять физическую силу, специальные средства и по необходимости оружие» – такие аргументы используют даже некоторые адвокаты. Это – ошибка.

Антиутопическая ситуация, описанная в «Скотном дворе» Джорджа Оруэлла, – толкование изложенных в заповедях максим – позволяет радикально менять их смысл. All animals are equal, but some animals are more equal than others [8] Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие. – в этой дописке после запятой – вся суть. Старая максима – животные глупы – забыта. Единственно верной становится новая максима: животные доверчивы и ленивы.