Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Давно уже было отмечено ключевое значение объекта преступления для решения вопросов уголовного права. Ученые подчеркивали, что без определения такового нельзя познать сущность общественно опасного посягательства [76] См., например: Коржанский Н. И. Объект посягательства и квалификация преступлений Волгоград, 1976. С 5. , что преступные посягательства различаются между собою ценностью общественных отношений, нарушаемых ими [77] См., например: Демидов Ю. А. Юридическая и моральная оценка преступления // Советское государство и право. 1970 № 2. С. 90. . Обращалось внимание на зависимость между ошибками в установлении объекта преступления и неправильной квалификацией содеянного [78] См.: Никифоров Б. С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М, 1960. С 6. . Обосновано также, что свойства объекта посягательства позволяют уяснить содержание и признаки других элементов состава преступления [79] См : Коржанский И И. Указ. соч. С. 7. . Многие из специалистов при этом в качестве базовой категории для выведения дефиниции понятия объекта преступления использовали категорию «общественные отношения» [80] См., например: Никифоров Б. С. Указ, соч.; Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961. . В последнее время все чаще в печати высказываются иные мнения. Активизируются концепции объекта — правового блага, объекта — интереса [81] См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 149. . Предлагается, в частности, понимать под объектом преступления «охраняемые уголовным законом социально значимые ценности, интересы, блага, на которые посягает лицо, совершившее преступление, и которым в результате совершения преступного деяния причиняется или может быть причинен существенный вред» [82] Курс уголовного права Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковои. М., 1999. Т. 1: Учение о преступлении С. 202. . Мы же солидарны с теми, кто разделяет традиционную позицию [83] См., например: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 1997. С. 183-185; Уголовное право России. Часть Общая. Учебник / Под. ред. Л. Л. Кругликова. М., 1999. С. 119; и др. . Так, Р. Р. Галиакбаров, оценивая иные суждения, обращает внимание на то, что «в конечном счете они не выходят за пределы устоявшихся в теории уголовного права решений проблемы объекта преступления» [84] Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть: Учебник. Краснодар, 1999. С. 96. . Действительно, если мы говорим об объекте преступления как о социальном благе, то предполагается, что нечто должно быть признано таковым. А это вряд ли возможно вне рамок общественных отношений. Если мы рассуждаем об объекте преступления как о каком-либо интересе, то за последним явственно вырисовывается социальная связь, без которой данный интерес не может быть реализован.

С учетом всего сказанного можно предположить, что объединение законодательных конструкций преступлений против правосудия в рамках одного структурного элемента Уголовного кодекса диктовалось главным образом качественным своеобразием нарушаемых этими посягательствами общественных отношений.

Из наименования гл. 31 УК РФ вытекает, что центральное место среди этих отношений принадлежит деятельности по отправлению правосудия. В юридической литературе верно подчеркивается, что «преступления против правосудия всегда связаны со спецификой деятельности органов правосудия, поэтому иные посягательства, нарушающие нормальную их работу, но не связанные со спецификой правосудия, представляют собой преступления против интересов государственной службы (злоупотребление должностным полномочием, взяточничество и т. п.) либо против порядка управления (например, подделка документов)» [85] Курс уголовного права. Особенная часть. / Под ред. Г. Н. Борзенкова и В. С. Комиссарова. Т. 5. М., 2002. С.146. .

Говоря об анализируемой нами группе преступлений, В. С. Власов справедливо замечает, что «органы, осуществляющие правосудие и способствующие ему, интересуют законодателя не как звено государственного аппарата и не как отрасль государственного управления, а как особый «механизм», выполняющий задачи исключительной важности» [86] Власов. И. С. Об объеме преступлений против правосудия // Ученые записки ВНИИСЗ. Выл. 1/18. М.( 1964. С. 100. .

Именно своими целями, своей направленностью на защиту интересов личности, общества и государства прежде всего специфично правосудие как вид юрисдикционной деятельности. Не случайно на конституционном уровне оно объявлено гарантом прав и свобод человека и гражданина (ст. 18 Конституции РФ). Об охранительном характере деятельности по отправлению правосудия можно судить и на основе процессуального законодательства. Так, согласно ч. 1 ст. 6 УПК РФ «уголовное судопроизводство имеет своим назначением:

1) защиту прав и интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод».

Нельзя, конечно, упускать из вида, что «государственная защита прав и свобод имеет и другие, внесудебные, формы реализации. Однако в отличие от остальных органов государственной власти, в том числе и правоохранительных, только суд имеет охрану прав и свобод человека своей главной задачей» [87] Лазарева В. А. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе. Самара, 1999. С. 47. . Кроме того, судебная защита имеет ряд неоспоримых преимуществ перед иными механизмами охраны. Эти преимущества заключаются в следующем.

Во-первых, судебная защита распространяется на неограниченный круг лиц.

Во-вторых, она касается всех без исключения прав и свобод, принадлежащих индивиду, в том числе не нашедших прямого нормативного закрепления, но не противоречащих закону.

В-третьих, судебной защитой охвачены права и свободы, нарушенные или ограниченные любым органом государственной власти, местного самоуправления, общественного объединения, должностным лицом любого уровня.

В-четвертых, сама судебная защита относится к числу прав, которые не подлежат ограничению ни при каких условиях (ч. 3 ст. 56 Конституции РФ) [88] См. об этом: Лазарева В. А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе. Самара, 2000. С. 22-27. .

Но своеобразие правосудия не только в свойственном ему правоохранительном характере, но и в методах функционирования, ибо «оно может осуществляться только конкретными способами, а не произвольно по усмотрению каких-то должностных лиц или органов» [89] Гуценко Г. Ф., Ковалев М. А. Правоохранительные органы. М., 1996. С. 52. . В Конституции Российской Федерации в качестве методов функционирования правосудия [90] Нам могут возразить, что в ч. 2 ст. 118 Конституции говорится о методах функционирования судебной власти, а не правосудия. Такие возражения, на наш взгляд, не будут иметь серьезного обоснования, если учитывать не только организационный, но и функциональные аспекты такого явления, как судебная власть. Последняя с этих позиций должна рассматриваться как «принадлежащие государственным органам — судам — право и возможность осуществлять правосудие посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства». Такое определение судебной власти дает В. А. Лазарева (Лазарева В. А. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе. Самара, 1999. С. 11). названы конституционное [91], гражданское [92], административное и уголовное судопроизводство (ч. 2 ст. 118). При обращении к любому из этих методов суды стремятся к разрешению конфликтов в правовой сфере жизни общества.