Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Вопрос о свидетельском иммунитете возникает также тогда, когда лицо допрашивается о сведениях, составляющих охраняемую законом тайну, которую они не вправе разглашать. Бесспорно, иммунитет распространяется на виды тайны, которые можно назвать абсолютными, т. е. обладателями которых являются лица, вообще не обязанные давать показания (адвокатская или депутатская тайна, тайна исповеди). Однако множество законодательных актов предусматривает необходимость соблюдения и иных видов тайны (государственной, врачебной, нотариальной, коммерческой, банковской, усыновления, переписки и др.), причем за разглашение некоторых из них предусмотрена уголовная ответственность — тайн личной или семейной (ст. 137 УК), переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст. 138 УК), голосования (ст. 142 УК), усыновления (ст. 153 УК), коммерческой, налоговой или банковской (ст. 183 УК), государственной (ст. 283 УК), предварительного расследования (ст. 310 УК). По существу налицо коллизия между нормами об ответственности за разглашение сведений и за отказ от дачи показаний, содержанием которых являются эти сведения.

При разрешении проблемы нужно исходить из принципиальных положений, лежащих в основе перечня лиц, которые освобождаются от обязанности давать показания. Главным основанием являются социальные ценности: установление доверия в отношениях, требующих конфиденциальности (соблюдение тайн адвокатской, депутатской, исповеди), сохранение семейных и родственных отношений, дипломатическая неприкосновенность. Особенность данных ценностей не только в их значимости, но и в том, что разглашение подобных сведений неизбежно причинит вред, который невозможно загладить. Но, с другой стороны, отказ от дачи показаний ввиду обязанности хранить тайну может привести к неполноте расследования или судебного рассмотрения дел, если тайна входит в предмет доказывания, в связи с чем установление истины окажется невозможным, т. е. пострадают интересы правосудия.

Между двумя указанными группами ценностей возникает коллизия, их одновременное сохранение невозможно, поэтому в основе решения должен лежать баланс интересов. В приведенных примерах, где тайна является абсолютной, предпочтение отдается первой группе интересов (ценностей), ибо нетрудно представить, что будет с правом обвиняемого на защиту, если обязать адвокатов сообщать следователям и судьям сведения, которые им стали известны из конфиденциальных бесед с подзащитным, под страхом в противном случае привлечь к уголовной ответственности за отказ от дачи показаний. Другим примером может служить разрушение семейных и других родственных отношений, а также моральная составляющая поведения лиц, которые сообщают сведения о преступлениях своих родных (это явление можно назвать «синдромом Павлика Морозова»).

Другие виды тайны не являются абсолютными, так как интересы правосудия важнее необходимости соблюдать тайну. Например, в ст. 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан содержится специальная оговорка, что сведения, составляющие врачебную тайну, должны быть предоставлены по запросу органов дознания и следствия, прокурора и суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством; аналогичное положение, касающееся тайны усыновления, имеется в ст. 12 Федерального закона от 15 ноября 1997 г. «Об актах гражданского состояния» и т. д.

Однако споры возникли вокруг проблемы разглашения государственной тайны как причины отказа от дачи показаний. Л. В. Лобанова предлагает внести изменения в ст. 283 УК: во-первых, дополнить ее примечанием, исключающим из круга субъектов данного преступления лиц, предавших огласке сведения, составляющие государственную тайну, путем дачи показаний на следствии и в суде, и, во-вторых, дополнить круг субъектов разглашения лицами, которым указанные сведения стали известны в связи с расследованием или рассмотрением в суде уголовных дел [596].

И. В. Дворянсков не согласен с первым из приведенных предложений и считает, что нужно исходить из сопоставления значимости объектов, а поскольку сохранение государственной тайны важнее, чем обязанность давать показания, то следует исключить из круга субъектов ст. 308 УК лиц, хранящих государственную тайну [597], т. е. практически признать ссылку на необходимость соблюдать эту тайну уважительной причиной отказа от дачи показаний.

Обе позиции представляются ошибочными. Безусловно, государственная тайна важнее многих других видов тайны, но все же признать ее абсолютной нельзя хотя бы потому, что ее разглашение становится неизбежным при рассмотрении уголовных дел о государственной измене в виде шпионажа и выдачи государственной тайны (ст. 275 УК), шпионаже (ст. 276 УК), разглашении государственной тайны (ст. 283 УК), утрате документов, содержащих государственную тайну (ст. 284 УК). Данные, включенные в Перечень сведений, отнесенных к государственной тайне, могут стать предметом расследования и судебного рассмотрения также по делам о других преступлениях — например, о хищениях материалов, имеющих стратегическое значение, сведения о производстве которых представляют государственную тайну, и по многим другим. Поэтому ссылка на необходимость сохранения тайны по таким делам не может служить основанием для отказа от дачи показаний.

Но суть проблемы значительно шире, необходимость разгласить сведения, составляющие государственную тайну, может возникнуть и при рассмотрении дел, по которым тайна не является основным предметом исследования. По нашему мнению, интересы правосудия важнее, чем сохранность любой тайны, в том числе государственной (кроме абсолютных видов тайны — адвокатской, депутатской, исповеди), поэтому ссылка на необходимость ее соблюдения не освобождает от ответственности за отказ от дачи показаний. Следует лишь соблюдать предусмотренный законом порядок предоставления таких сведений и использовать правовые механизмы, которые исключат или по крайней мере минимизируют вредные последствия разглашения. Дела, связанные с разглашением государственной (да и другой) тайны должны иметь гриф «секретно» и рассматриваться в закрытом судебном заседании (как это предусмотрено в п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК), а участники процесса должны давать подписку о неразглашении тайны (как это предусмотрено, например, в отношении тайны следствия). Конечно, подписка не гарантирует полную сохранность тайны, но таких гарантий нет и в иных случаях, не связанных с судебными процессами (примерами могут служить известные факты выдачи государственной тайны зарубежным странам со стороны особо доверенных лиц — сотрудников КГБ, ФСБ и других спецслужб).