Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

В то же время Европейский суд дал следующую оценку надзорному производству в арбитражном процессе:

«... Обязательные и подлежащие исполнению судебные акты, вынесенные арбитражными судами в пользу компании-заявителя, не могли оспариваться неопределенно долгое время, но только один раз, в высшей судебной инстанции, по заявлению стороны-ответчика, в силу строго ограниченного перечня оснований и в строго определенный и ограниченный срок. В результате порядок, которому следовали в настоящем деле, не был несовместимым с принципом правовой определенности, запечатленным в Конвенции (см., mutatis mutandis, решение Европейского Суда по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы № 6778/05, поданной “MPP Golub v. Ukraine”...). Исходя из такой оценки надзорного производства, оно, вероятно, может рассматриваться как последнее звено в цепочке внутригосударственных средств правовой защиты, имеющихся в распоряжении сторон в деле, а не как чрезвычайное средство для возобновления производства по делу в суде (сравните с решением Европейского Суда от 10 апреля 2003 г. по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы № 13338/03, поданной AO “Uralmash v. Russia”). Европейский суд поэтому по настоящему делу не усматривает никакого нарушения требования право вой определенности при пересмотре дела Высшим Арбитражным Судом в порядке надзора» [76] Перевод постановления: СПС «Консультант-Плюс». .

К аналогичным выводам Европейский cуд пришел в решении о приемлемости жалобы «Galina Vasilievna Kovaleva and Others v. Russia» от 25 июня 2009 года.

Соответственно, можно выделить критерии, которые, согласно практике Европейского суда, делают процедуру пересмотра вступивших в законную силу судебных актов совместимой с положениями Конвенции, а именно:

• наличие только одной надзорной инстанции, осуществляющей такого рода пересмотр вступивших в законную силу судебных решений;

• ограниченность и определенность срока на обжалование и пересмотр судебных актов в порядке надзора;

• ограничение оснований для пересмотра и отмены вступивших в законную силу судебных актов в порядке надзора;

• отсутствие дополнительных полномочий должностных лиц суда по вмешательству в процедуру надзорного производства.

Однако, несмотря на то что нарушение Конвенции в связи с отменой судебных постановлений, вступивших в законную силу, как было показано выше, констатировалось Европейским судом по различным основаниям и критериям, основным мотивом признания такого нарушения все-таки остаются основания для отмены судебных решений. Как показывает анализ практики ЕСПЧ, в подавляющем большинстве случаев такими основаниями становятся несогласие суда надзорной инстанции с толкованием нижестоящими судами примененных норм права и переоценка фактических обстоятельств дела.

Многократно повторенный вывод Европейского суда сводится к тому, что данные основания не могут рассматриваться как существенные нарушения, нарушения фундаментального характера, оправдывающие отступление от принципа правовой определенности и окончательности судебных актов, хотя национальные власти, как правило, настаивают на том, что данные основания — для российской правовой системы — представляют собой те самые «серьезные недостатки или обстоятельства существенного и непреодолимого характера», которые, согласно практике Суда, могут оправдать отступление от принципа правовой определенности (см., в частности, постановления по делам «Riabykh v. Russia», «Tregubenko v. Russia», «Kot v. Russia», «Denisov v. Russia» и многие другие). Как указал Суд в постановлении по делу «Pshenichnyy v. Russia», «по мнению Суда, только ошибки в фактических обстоятельствах, которые, возможно, не были исправлены обычной апелляцией, поскольку стали очевидными только после того, как решение приобрело обязательную силу, можно было бы считать обстоятельством существенного и непреодолимого характера, оправдывающего отход от принципа правовой определенности» [77] Перевод на русский язык: Аппарат Уполномоченного РФ при ЕСПЧ. . Таким образом, фактически Суд делает вывод о допустимости отмены ставших окончательными судебных решений только вследствие выявления вновь открывшихся обстоятельств.

Попытки сформулировать более или менее общие критерии для определения того, какие обстоятельства могут оправдать отступление от принципа правовой определенности в случае пересмотра дела судом надзорной инстанции, не увенчались, по сути, успехом: любые критерии, вводимые законодателем или судебной практикой, основывались на оценочных понятиях, допускавших широкий спектр их различного толкования. Это относится и к статье 387 ГПК РФ (в редакции, действовавшей до 1 января 2012 года) «Основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора», согласно которой такими основаниями являются «существенные нарушения норм материального или процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов». Предложенная Конституционным Судом РФ в постановлении от 5 февраля 2007 года № 2-П формулировка («такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов») также не добавляет ясности вопросу о том, какие именно обстоятельства и в каких случаях могут выступать в качестве таких оснований. На наш взгляд, данная формулировка была предложена Конституционным Судом в качестве критерия возможных оснований для отмены или изменения вступивших в законную силу судебных актов, а не как, собственно, такое основание.

Интересно, что при этом основания для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора, сформулированные в статье 304 АПК РФ, не вызвали у Европейского суда нареканий с точки зрения их совместимости с принципом правовой определенности (см., в частности, упомянутое выше решение о приемлемости жалобы «OOO Link Oil SPb v. Russia»).

В то же время известно, что наиболее часто применяемое основание в надзорном производстве в арбитражном процессе, а именно нарушение единообразия судебной практики, зачастую подменяется Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ нарушениями норм материального и процессуального права, практику применения которых на момент рассмотрения дела сложно назвать сложившейся и единообразной, и фактически именно при рассмотрении дела Президиумом в порядке надзора основы такого единообразия и закладываются [78] Об этом см.: Шварц М.З. Пересмотр судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с формированием практики применения законодательства Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 1. С. 108—118. . Но, очевидно, сам факт структурированности, упорядочения оснований для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора, придание им вида некоего ограниченного перечня в сочетании с гораздо более упорядоченной и определенной процедурой надзорного производства в арбитражных судах и привели Европейский суд к тем выводам, которые были сделаны в делах «OOO Link Oil SPb v. Russia» и «Kovaleva v. Russia». Соответственно, можно говорить о том, что данные решения ЕСПЧ являются своего рода ориентиром для законодателя в реформировании системы судебных инстанций в гражданском процессе [79] На это указывал также Конституционный Суд РФ в постановлении от 5 февраля 2007 года № 2-П (п. 9.3 мотивировочной части: «...заинтересованные лица смогут обращаться в Европейский суд по правам человека уже после завершения производства в суде надзорной инстанции — при том, что надзорное производство в результате его реформирования федеральным законодателем будет отвечать всем необходимым требованиям, вытекающим из Конституции Российской Федерации и настоящего Постановления, в качестве эффективного средства правовой защиты»). . Однако при этом очевидно, что слепое копирование в судах общей юрисдикции инстанций, существующих в арбитражном процессе, еще не означает автоматического устранения проблем, связанных с признанием их эффективным внутригосударственным средством правовой защиты; оценка этих инстанций будет производиться в Страсбурге с учетом специфики гражданских дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции и всех специфических особенностей гражданского процесса по сравнению с процессом арбитражным.