Андрей Петренко - Уголовное право. Шпаргалки

Патологический аффект заключает в себе эмоциональный заряд такой силы, взрыв которого полностью помрачает сознание и порождает неуправляемое, импульсивное действие; он исключает уголовную ответственность по основаниям, названным в ст. 21 УК.

Уголовная ответственность, будучи по своей социально-правовой функции объективной категорией, заключает в себе и субъективные моменты. Объективная и субъективная ее стороны выражают специфику ответственности как уголовно-правовой категории, которая существует объективно (реально), независимо от того, желательна она для лица, совершившего преступление, или нет. Эти стороны отражают глубину личного чувства ответственности, поскольку уголовная ответственность, возникшая как внешняя социально-правовая форма взаимосвязи преступника с отдельным человеком или обществом, способна породить осознание людьми чувства ответственности по поводу благ других людей или общественных благ, охраняемых всем комплексом социально-правовых установлений. Поэтому-то большое число людей соблюдают законы в силу привычки, ставшей для них жизненной необходимостью.

Взгляд на уголовную ответственность как на правоотношение (правоотношение уголовной ответственности) определяет оптимальное соотношение объективного и субъективного признаков состава преступления, что воплощается в объеме уголовной ответственности и характере мер государственного принуждения, применяемых к конкретному лицу, совершившему преступление.

Отечественное уголовное право исходит из признания двуединого, объективно-субъективного основания уголовной ответственности, таким образом подчеркивая свой релятивный (относительный) характер. Объективные и субъективные элементы основания уголовной ответственности не конкурируют между собой, не вытесняют друг друга, а образуют единое основание уголовной ответственности. В решении этого вопроса недопустимы как недооценка, так и переоценка объективного и субъективного моментов, на основе которых в каждом конкретном случае определяется не только объем уголовной ответственности, но и вид и размер назначаемого наказания, а также ряд других моментов, существенно влияющих на правовой статус осужденного.

Для цивилизованного уголовного права является аксиомой тезис, что намерения и убеждения человека, как бы порицаемы они ни были, не влекут уголовной ответственности, если они не воплощены в деяние. В этом плане недооценка объективных признаков основания уголовной ответственности за счет гипертрофирования субъективных приводит к беззаконию и произволу.

Стадии преступной деятельности – это определенные этапы развития преступления. Они отличаются друг от друга степенью реализации умысла виновного. Неоконченная преступная деятельность рассматривается как приготовление или покушение. В оконченном преступлении каждая последующая стадия поглощает предыдущую и не требует отдельной квалификации.

Ч. 1 ст. 30 УК РФ определяет приготовление к преступлению как: а) приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий; б) приискание соучастников преступления; в) сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. УК РФ ограничил уголовную ответственность за приготовление кругом тяжких или особо тяжких преступлений. Приготовительные действия к преступлениям небольшой и средней тяжести ненаказуемы.

Согласно ч. 3 ст. 30 УК РФ, покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления. При покушении субъект приступает к исполнению состава преступления и выполняет те действия, которые предусмотрены в диспозициях уголовно-правовых норм.

Покушение может быть оконченным или неоконченным . Покушение признается оконченным, когда виновный совершил все действия, но преступный результат не наступил по не зависящим от него обстоятельствам. При неоконченном покушении совершаются не все действия. Степень завершенности покушения учитывается при назначении наказания.

Уголовный закон признает возможность избежать ответственности при так называемом добровольном отказе от совершения преступления. При этом должен быть соблюден ряд условий. В соответствии с ч. 1 ст. 31 УК РФ добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовительных действий либо прекращение действия или бездействия, непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо сознавало возможность доведения преступления до конца. Если преступный результат уже наступил, то добровольный отказ невозможен. Отказ должен быть, во-первых, добровольным и, во-вторых, окончательным.

Вновь принятый федеральный Уголовный кодекс употребляет термины «неоконченное» и «оконченное» преступление.

К числу неоконченных относятся два вида преступной деятельности:

1) преступление, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам, – приготовление к преступлению и покушение на преступление;

2) преступление, прерванное по воле деятеля; таковым является добровольный отказ от доведения преступления до конца.

В соответствии с понятием преступления обнаружение умысла не может быть отнесено к стадиям преступной деятельности, ибо не представляет опасности для объекта уголовно-правовой охраны. Однако, если лицо публично призывает к насильственному изменению конституционного строя РФ, – налицо оконченное преступление, предусмотренное ст. 280 УК, ибо здесь уголовно-правовое действие облечено в понятие «публичные призывы к насильственному изменению строя», которые уже являются общественно опасными, так как реально угрожают незыблемости того строя, который установлен на основе действующей Конституции. Они способны спровоцировать массовые беспорядки, попытки совершить государственный переворот.

В некоторых случаях общественную опасность представляет само обнаружение умысла, например, намерение убить, причинить тяжкие телесные повреждения, уничтожить имущество, разгласить сведения интимного характера и т. д. Законодатель счел необходимым для этих случаев установить уголовную ответственность за сам факт высказывания угрозы, считая его самостоятельным, оконченным преступлением, а не обнаружением умысла.