Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

После этапа переговоров начиная с 1953 года началась реализация различных договоров и законов в вопросах компенсации. Бен, игравший ведущую роль в этом процессе, принял на себя дополнительные управленческие функции. В начале 1953 года исполнительный комитет Конференции по претензиям назначил его своим представителем в Германии. Также он являлся членом Юридического комитета Конференции по претензиям, который вел переговоры с немцами о деталях Федерального закона о возмещении вреда. На этом его обязательства не заканчивались. Мозес А. Ливитт, руководитель «Джойнт» и влиятельный участник Вассенаарских переговоров, предложил создать новую организацию для оказания правовой помощи истцам. «Мо» Ливитт был больше известен как «Нет» Ливитт, говорит Бен. Прозвище он получил из-за своего жесткого финансового режима. Поскольку Бен уже возглавлял JRSO и Конференцию по претензиям в Германии, Ливитт посчитал, что Ференц является подходящим кандидатом на пост главы Объединенной реституционной организации (URO). Таким образом все бразды правления оказались в одних руках. Бен согласился, хотя Ливитт не счел нужным повышать ему зарплату.

Объединенная реституционная организация быстро создала обширную консультационную сеть. Организация открывала филиалы по оказанию юридической помощи везде, где было большое количество лиц, подвергавшихся преследованиям, которые, согласно заявлениям, нуждались в поддержке. Таким образом, URO появилась во всех крупных городах Германии и в восемнадцати других странах. Тысяча сотрудников, в том числе 250 тщательно отобранных немецких юристов, заботились о заявителях – за скромную плату, зависевшую от результатов работы. Они рассматривали сотни тысяч заявок. Нередко заявители находились в отчаянном положении. Во многих случаях доказать прямую причинно-следственную связь между преследованием и предполагаемым ущербом было практически невозможно. Почти у всех заявителей было одно общее: им казалось, что они «получают слишком поздно и слишком мало». Организация утопала в жалобах. По словам Бена, многие не понимали, что «компетентный и низкооплачиваемый персонал работает очень усердно, чтобы получить как можно больше для пострадавших».

Бен, как главное ответственное лицо, по мере сил справлялся с такими проблемами. Однажды ему поступил «панический звонок» от представителя URO в Стокгольме. «Клиенты» подняли бунт в офисе. Бен сказал, что организует встречу со всеми недовольными в главной синагоге, и первым же рейсом вылетел в Швецию. Он внимательно выслушал жалобы на английском, немецком, французском, венгерском и идише. Когда все высказались, он обратился к неуправляемой толпе. Снял куртку, закатал рукава и сказал, что любой, кто надеется получить лучшее обслуживание в другом месте, может завтра утром прийти в местный офис Объединенной организации. «Мы будем рады вернуть Ваши документы с наилучшими пожеланиями», – пообещал Бен. Сработало. Никто из недовольных не появился. Страсти внезапно улеглись.

Особыми клиентами среди пострадавших были сотрудники еврейских общин, которые сначала были уволены национал-социалистами, а затем подверглись преследованиям и изгнанию. С принятием закона «О правовых отношениях еврейских религиозных объединений» в марте 1938 года рейх лишил иудейские религиозные общины статуса публично-правовых компаний. В результате работники потеряли свои пенсии, а накопленное ими имущество перешло к национал-социалистическому государству. Во время Гаагских переговоров по Люксембургскому соглашению обсуждался вопрос о том, кто и сколько должен заплатить за эти и другие убытки. Будучи главой Конференции по претензиям, Бен предложил покрыть пенсионные обязательства в размере 30 миллионов марок. Немцы не согласились. Тогда Бен предложил сформировать еврейскую экспертную комиссию, которая будет рассматривать заявления по каждому конкретному случаю. Если бы немецкие власти приняли первоначальное предложение Бена, они бы выплатили не больше названной суммы. Но немцы предпочли второй вариант. «Это было настолько разумно, что мы отказались от первоначального предложения», – рассказывал Бен. Был сформирован консультативный совет, состоящий из членов Объединенного распределительного комитета, Объединенной реституционной организации и Конференции по претензиям, председателем которого стал Бен. Единственный постоянный сотрудник, Эрнст Г. Лёвенталь («очень добросовестный немецкий еврей»), вернувшийся из изгнания, переехал в небольшой офис в Бонне. Он изучал просьбы еврейских должностных лиц, а затем выносил рекомендации. «Документы были в основном четкими и исчерпывающими, так что заявки можно было принимать или отклонять без особого обсуждения», – рассказывал Бен. Если за голосовало столько же членов комитета, сколько и против, то решающий голос был у Бена. В неоднозначных случаях он всегда принимал решение в пользу заявителя.

Позже Бен с удовлетворением подсчитал, что пенсионная программа обошлась немецкому правительству во много раз дороже, чем 30 миллионов марок, которые он первоначально предлагал. «Глупее моего предложения могло быть только то, что Германия его отклонила», – заключил он.

Особым вызовом для Бена как генерального директора JRSO стала ситуация со священными реликвиями, украденными нацистами. К ним относились свитки Торы, молитвенники и другие священные тексты, а также подсвечники, серебряные тарелки и винные кубки. При национал-социализме кража таких предметов была задачей государственного уровня. В первую очередь ответственным за это был «Штаб рейхсляйтера Розенберга», названный по имени своего руководителя, гитлеровского придворного интеллектуала Альфреда Розенберга. Указ фюрера от 1 марта 1942 года гласил: «Евреи, масоны и связанные с ними идеологические противники национал-социализма являются инициаторами нынешней войны, направленной против рейха. Последовательное духовное противостояние им является военной необходимостью. Поэтому я поручаю рейхсляйтеру Розенбергу выполнить это задание по согласованию с начальником верховного командования вермахта. Его оперативный штаб по оккупированным территориям имеет право производить поиск в библиотеках, архивах, ложах и других учреждениях идеологической и культурной сферы по соответствующим материалам и конфисковывать их для идеологических задач НСДАП, а также для более поздних научно-исследовательских проектов Высшей школы партии». По замыслу Гитлера – и проектам архитектора Гислера – «Высшая школа» должна была стать «центральным местом национал-социалистических исследований, обучения и воспитания» (указ фюрера от 21 января 1940 года).