Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

Параллельно с этим Конференция по претензиям опробовала новый подход: она собрала исторические документы, которые должны были показать Круппу и всему миру, что пережили подневольные рабочие на его фабриках. Молодой заключенный Теодор Леман, урожденный Тадеуш Гольдштейн, особенно впечатляюще описал пытки в Маркштедте. В сентябре 1943 года в карантинный лагерь Аушвиц-Биркенау приехал директор концерна «Крупп», чтобы отобрать крепких заключенных для работы. «Заключенные должны были стоять перед ним полностью обнаженными, а тех, кого он выбрал, отправляли в специальный барак», – рассказывал Тадеуш, которого выбрали для работы. Тогда Тадеуша, которому было шестнадцать лет, разлучили с отцом. Он очень отчетливо помнил, как «по кивку представителя Круппа стоявший рядом эсэсовец ударил моего отца по лицу с такой силой, что у него разбились очки». Тадеуш больше никогда не видел своего отца. Как и его мать, его отец был убит в Аушвице. Для молодого Гольдштейна начались пятнадцать месяцев рабских мучений. «Я всегда был голодный, сонный, грязный и невероятно уставший; большую часть времени я был серьезно болен по общепринятым стандартам», – говорил Тадеуш. Он и его товарищи-заключенные испытывали «постоянный смертельный страх перед мастерами». Работники «должны были трудиться до полного изнеможения, чтобы изготавливать пушки для наших угнетателей. Мы работали до тех пор, пока не начинали падать».

Показания Гольдштейна (Лемана) предоставили Макклою. Затем осенью 1958 года он встретился с Байтцем в Нью-Йорке. Блаустайн передал Макклою проект всеобъемлющего соглашения с Круппом, в сущности составленного по образцу соглашения с «И. Г. Фарбен». Крупп проявил интерес к предложению, но подчеркнул, что, раз уж на то пошло, он хочет заплатить по собственной инициативе, а не под давлением извне. По истечении нескольких месяцев так ничего и не произошло. В начале 1959 года СМИ сообщили, что заводы Круппа получили заказы на несколько сотен миллионов долларов от многих стран, в том числе от СССР, Канады и Пакистана. В свете этих крупных сделок «проблема подневольных рабочих выглядела как комариный укус для слона – незначительная помеха, которую лучше всего устранить». В последующих дискуссиях с юристами компании Конференция по претензиям заверила, что компенсационные выплаты не превысят 20 миллионов марок. Однако руководство концерна отклонило соглашение. В письме от 10 июня 1959 года на имя Эрнста Катценштейна, преемника Бена в качестве директора Конференции по претензиям в Германии, Байтц писал, что, хотя «г-н Ференц» в ходе последних переговоров «уделил особое внимание заявлению о том, что предлагаемое Конференцией урегулирование является в первую очередь не юридическим вопросом, а скорее гуманитарным жестом», компания «Крупп» пришла к выводу, что позитивное заявление с ее стороны «может иметь нежелательные юридические последствия для других предприятий». Байтц прикрылся солидарностью с другими немецкими промышленниками, которые также эксплуатировали подневольных рабочих, чтобы оправдать отказ от дальнейших переговоров. Бена это не убедило: «Гуманитарный жест Круппа не возымеет нужного эффекта без признания юридически обязательного характера».

Чтобы противостоять негативному отношению другой стороны, Конференция по претензиям выбрала двойную стратегию: различные люди, близкие Альфриду Круппу, убеждали его избрать мягкую линию. Среди них были Блаустайн и гамбургский банкир еврейского происхождения Эрик Варбург. Нахум Голдманн обратился за помощью к федеральному правительству в Бонне. Жесткая линия состояла в том, чтобы, с одной стороны, обнародовать всю правду о принудительном труде, а с другой – сорвать планы Круппа по расширению бизнеса. «Мы знали, что Крупп держал зло на союзников, настаивавших на том, чтобы он продал свое стальное производство в Райнхаузене. Поэтому мы попытались убедить правительство Соединенных Штатов указать Круппу на некогда выраженное им согласие и заставить его выполнить требование», – рассказывал Бен. Макклой также пообещал использовать свое влияние и поговорить с канцлером Аденауэром и другими членами Федерального правительства. Перед этим он попросил подробно изложить исторические факты, поскольку Крупп продолжал утверждать, что его заставили использовать заключенных концлагеря против его воли и он был ошибочно осужден в Нюрнберге. В письме Макклою от 23 июня 1959 года Бен предоставил факты. Он подчеркнул, что показания суда свидетельствуют о следующем: «Альфрид Крупп действительно контролировал компанию и все ее операции; они по своей инициативе запросили рабочих из концлагерей для своего производства; не было абсолютно никакого обязательства использовать подневольных рабочих; с заключенными обращались как с рабами – им приходилось работать в самых нечеловеческих условиях без оплаты труда; Альфрид Крупп лично знал обо всем происходящем и поддерживал это».

Тем временем вопрос приобрел дипломатическую остроту. К делу подключился Дэвид Брюс, американский посол в Германии. Он организовал встречу Круппа с Макклоем на вилле «Хюгель». Брюс состоял в дружеских отношениях с промышленным королем. В конце мая 1959 года «Шпигель» опубликовал фотографию, на которой был изображен улыбающийся посол во время охоты на фазанов – вместе с Круппом и Байтцем. «Действительно забавная сцена, – комментировал Бен, – особенно если учесть, что звездой группы был бывший уголовный заключенный из Ландсберга».

Все равно Крупп упорствовал. Конференция по претензиям усилила давление. Бен обратился в посольство США в Бонне с просьбой, чтобы американцы, наконец, подтолкнули Круппа к продаже его имущества в Райнхаузене. Когда в начале октября Крупп неожиданно отменил согласованную встречу, Бен и Катценштейн сообщили немецкому адвокату о четырех делах, которые Бен для начала намеревался возбудить в суде Эссена против Круппа. Промышленник получил меморандум о судебном разбирательстве, в котором содержалось около 200 документов с доказательствами и фамилиями примерно 2000 свидетелей. Для создания угрожающего юридического фона Бен задумал обращение всех известных подневольных рабочих Круппа в Верховный суд Нью-Йорка с исками на сумму 100 000 долларов каждый. Но до этого не дошло. Байтцу дали зеленый свет на заключение соглашения с Конференцией по претензиям. Взамен Крупп ожидал от еврейских организаций гарантий, что они не будут возбуждать против него судебные иски.

Таким образом, переговоры вступили в решающую фазу. В конце ноября Байтц прилетел в Нью-Йорк с 24-часовым визитом. С ним было письмо от канцлера на имя Нахума Голдманна, председателя Конференции по претензиям. Встреча прошла в помещениях банка «Чейз Манхэттен», которые предоставил Макклой. Крупп предложил выложить от пяти до шести миллионов немецких марок. Каждый пострадавший должен был получить 5000 марок. Если суммы будет недостаточно, Крупп выплатит не более десяти миллионов марок.