Марина Ясинская - Беззубая девушка за тыщу восемьсот

Итак, территория каждой провинции поделена на зоны вéдения муниципальной полиции и зоны ведения "всадников". Казалось бы – всё на этом, вся территория под присмотром, вопрос закрыт.

Но не всё так просто!

Есть ещё и другая полиция – военная. Как следует из названия, она занимается преступлениями, совершёнными военнослужащими, а также преступлениями, совершёнными на территории военных баз. И всё бы ничего, но когда случается пересечение юрисдикций военной и гражданской полиции, нам порой достаётся изрядно головной боли.

Что меня в своё время особенно удивило – есть в Канаде ещё и частная полиция. Да-да, это полиция не государственная, а полиция, созданная на свои деньги частной коммерческой корпорацией. А именно – железнодорожная полиция. И в ней, кстати, тоже есть разновидности, в зависимости от компаний, владеющих железными дорогами: есть Canadian National Railway ("Канадская Национальная железная дорога") и, соответственно, CN police, и есть Canadian Pacific Railway ("Канадская Тихоокеанская железная дорога") и, соответственно, CP police. Товарищи эти занимаются охраной правопорядка на железной дороге и на территории 500 метров вокруг неё, если происходящее на этой территории как-то угрожает безопасности железной дороги.

Головная боль, опять же, начинается при пересечении юрисдикций. Одно дело, если машина проигнорировала знак стоп на железнодорожном перекрёстке, тут все карты в руки этой ж/д полиции. Другое дело, что, положим, идёт параллельно железной дороге обычное шоссе, нигде его не пересекает. Но при этом идёт оно параллельно на расстоянии 100 метров от ж/д полотна, то есть теоретически в территориальных 500 метрах зоны действия ж/д полиции. И вот едет по этому шоссе пьяный товарищ. Ж/д полиция его штрафует за вождение в нетрезвом виде. И в суде поднимается закономерный вопрос: а имели ли они право? Ж/д полиция оскорбляется: мы, мол, настоящая полиция, хоть и частная, а дорога в пределах 500 метров – почему нет? Им в ответ: да, но какую угрозу тот водитель представлял собственно железной дороге? И начинаются длительные судебные баталии.

Наконец, как если бы всех этих видов полиций было недостаточно для всеобщего счастья и безопасности, есть ещё и First Nations Police – Полиция Первых Наций. А "первые нации", как вы понимаете, это индейцы. То есть на территории индейских резерваций есть собственная полиция.

А она-то зачем, спросите вы.

А дело всё в том, что в прошлом была масса конфликтов, особенно в ситуациях серьёзных преступлений, совершённых в индейских резервациях, которые создали серьёзное напряжение и острое недоверие между индейским населением и неиндейскими полицейскими. В итоге в 1992 году канадское правительство решило создать полицейскую ассоциацию Первый Наций, чтобы та занималась правоохраной на территории индейских резерваций с учётом всего "букета" социальных, культурных и прочих специфик индейцев (а их, поверьте, хватает с лихвой).

На деле выходит два варианта: вождь и совет племени либо решают завести собственную полицию, либо заключить трёхстороннее соглашение и пригласить для правоохраны специально обученных для работы на индейских резервациях "всадников".

У нас в провинции Альберта действует четыре "индейские" полиции: Blood Tribe Police Service, North Peace Tribal Police Services, Lakeshore Regional Police и Tsuu T'ina Nation Police Service.

Кстати, что интересно: когда по каким-то вопросам мы собираем представителей всех полицейских сил провинции для обсуждения тех или иных насущных правовых вопросов, "индейские" полиции нас обычно игнорируют. Неудивительно, что их правоохрана на практике порой изрядно отличается от стандартов, принятых на остальных территориях.

Вот такие вот есть полиции в Канаде.

Несколько лет назад в Штатах разработали экспериментальный Undercover Colors – лак для ногтей, который позволяет определить в напитке так называемые "наркотики изнасилования" (date rape drug) – рогипнол, ГГМ и иже с ними.

По задумке, получается так. Перед свиданием девушка красит ногти этим лаком. На свидании она вроде как случайно опускает палец в бокал со своим напитком и помешивает. Если в напиток подсыпали наркотик изнасилования, то лак изменит цвет. И тогда, естественно, сразу понятно, что свидание следует прерывать, и сидящий напротив тебя парень вовсе не такой душка, каким пытается казаться.

Интерес к проблеме наркотиков изнасилования очень велик в США. В американской прессе популярна цифра, что каждая шестая женщина в США подвергалась сексуальному насилию или сталкивалась с попыткой изнасилования. Уж не знаю, насколько "каждая шестая" верна, но данные идут от RAINN – Rape, Abuse & Incest National Network, а это не шарашкина контора.

Данные по Канаде ещё круче: SACHA – Sexual Assault Centre заявляет, что каждая третья женщина в стране на протяжении своей жизни испытывает по отношению к себе какую-то форму сексуального насилия. (Справедливости ради, они тут же добавляют, что то же самое справедливо по отношению к каждому шестому мужчине…)

И всё чаще и чаще насильники прибегают к наркотикам, которые подсыпают девушкам на свидании, потому "наркотики изнасилования" – тема, так сказать, очень модная и популярная.

Undecover colors получили огромную популярность в Интернете, его создатели – очень солидное финансирование и даже несколько наград.

И всё это, конечно, замечательно, но… Было бы здорово, если бы в идеале лечили не симптомы, а причины болезни – то бишь тратили деньги не на вооружение женщин, а на то, чтобы отучить мужчин от такой вот насильственной методики получения секса.

Людям, регулярно смотрящим различные ТВ шоу, зачастую кажется, что едва ли не каждое дело непременно попадает в суд, и по нему проводится слушание с судьёй, присяжными, свидетелями – в общем, полный пакет.

И когда говоришь им о том, что здесь, в Канаде, до 90% дел решаются до судебного слушания путём plea bargaining (это когда прокурор и адвокат приходят к "полюбовному соглашению", то есть вместе договариваются о том, какое наказание получит преступник), это нередко вызывает у людей настоящий шок.

– 90%? – ужасаются они. – Это что ж за правосудие такое, если по девяти из десяти дел договариваются?

К тому же, люди чувствуют себя в чём-то обманутыми; какое же, мол, это правосудие без суда со всеми прилагающимися?

Надо сказать, что оставшихся 10% тех дел, которые доходят до, собственно, судебного слушания, более чем хватает, чтобы страшно забить суды. Дела в системе двигаются о-очень медленно, своего суда можно ждать месяцами. А порой и годами.

Так что с рациональной точки зрения всё логично. Договорился – и сэкономил массу времени и суду, и себе на месяцах ожидания слушания.