Коллектив авторов - Юридическое мышление: классическая и постклассическая парадигмы

Основным вопросом философии права, определяющим цель, задачи, направления и методологию конкретных исследований, осуществляемых отраслевыми юридическими науками, является вопрос о природе права и правовой реальности. Собственно, ответ на этот вопрос обусловливает господствующие представления не только о критериях научности юридического познания, но и о самой сути как правового регулирования в целом, так и конкретных (в частности, законотворческих или судебных) процедур, составляющих содержание этого регулирования 57 57 См.: Шапп Я. Система германского гражданского права. М.: «Международ. отношения», 2006. С. 17 и след. .

По крайней мере, с начала Нового времени, а если вдуматься, то значительно раньше, юристов, пытающихся осмыслить предпосылки собственной деятельности, занимало соотношение должного и сущего, естественного и волеустановленного, истинного и произвольного в правовой реальности. Результатом напряженных интеллектуальных поисков в данной сфере и множества даваемых ответов стали конкурирующие между собой типы правопонимания, смысловым ядром каждого из которых выступает собственный (по возможности целостный и внутренне непротиворечивый) образ права, получающий дальнейшее развитие и детализацию в отраслевых науках. О неустранимости противоречий между типами правопонимания пишет М. ван Хук, по словам которого: «Право может… казаться воплощением справедливости, а также чистой мистификацией, направленной на сохранение власти господствующего класса. Обычно оно рассматривается как вездесущая реальность (ubi societas, ibi ius), но иногда оно предстает скорее как фикция, нечто нереальное, миф» 58 58 Ван Хук М. Право как коммуникация // Российский ежегодник теории права. № 1. 2008 / под ред. А. В. Полякова. СПб.: «Университетская книга», 2009. С. 279. .

Рефлексия о природе права и феноменов правовой реальности относится к числу задач юридического мышления, которое мы рассматриваем как совокупность ментальных процессов, реализуемых в сознании не только профессиональных юристов или ученых правоведов (хотя именно их правовое мышление наиболее репрезентативно для его характеристики), но и любых акторов социального действия, обращающихся к восприятию правовых феноменов. Как будет показано далее, юридическое мышление представляет собой эволюционирующую структуру, существенные характеристики которой определяют не только интеллектуальный образ правовой реальности, но и конструктивные свойства самой этой последней. Переход к постклассическим (неклассическому и постнеклассическому) типам рациональности обусловил кардинальные изменения всей системы представлений о правовой реальности, отразившиеся на важнейших закономерностях и методах ее научного познания и практического воздействия 59 59 См. об этом: Мамардашвили М. Классический и неклассический идеалы рациональности. СПб.: Азбука, Азбука Аттикус, 2010. С. 80 и след. . Как известно, в основу постклассической рациональности положен теоретический постулат, в соответствии с которым реальность в различных ее аспектах и измерениях, включая также и правовую реальность, представляет собой сложную саморазвивающуюся систему 60 60 См. подробнее: Степин В. С . Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии. 2003. № 8. С. 5–18. , неотъемлемой составляющей которой является познание, обеспечивающее когерентность и взаимосогласованную динамику всех ее компонентов.

Отсюда вытекает важная теоретико-методологическая установка, отличающая постклассическую науку от классической, со времен Декарта исходившей из радикального противопоставления реальности как объекта познания человеку как гносеологическому субъекту 61 61 См.: Декарт Р . Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках // Декарт Р. Соч. В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1989. С. 268–269. . В контексте указанной установки утверждается единство субъекта и объекта познания не только в эпистемологическом, но и в онтологическом планах, из чего вытекают двоякие следствия. Во-первых, самоконституирующаяся правовая реальность, рекурсивно включая в себя человека во всей полноте его качеств и свойств, конструирует тем самым субъекта познания, творческой и практической деятельности 62 62 См.: Матурана У., Варела Ф. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. М.: Прогресс-Традиция, 2001. . Таким образом, эволюционная динамика реальности в целом и правовой реальности в частности способствует высвечиванию «родовой сущности» человека как экзистенциально свободного существа, заброшенного в этот мир 63 63 Философский смысл категории заброшенности раскрывается в трудах представителей экзистенциализма, прежде всего, Ж.-П. Сартра и М. Хайдеггера. См.: Хайдеггер М . Бытие и время. М.: Ad marginem, 1997; Сартр Ж.-П . Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии. М.: Республика, 2000. и компенсирующего своей активностью дефицит инстинктивной закрепленности в нем, присущей иным живым видам 64 64 См.: Лукач Д . К онтологии общественного бытия. Пролегомены. М.: Прогресс, 1991. С. 72 и след. .

Во-вторых, самоконститутивность правовой реальности имеет одним из своих истоков познавательную и творческую деятельность субъекта, обеспечивающую взаимную связность различных сегментов, которые, в противном случае, распадались бы на отдельные, противоречащие друг другу элементы, как это чаще всего и бывает в интенциональном восприятии мира обыденным сознанием. В этом контексте представляет повышенный интерес конструктивистский подход к познанию 65 65 См. подробнее: Бергер П., Лукман Т . Социальное конструирование знания: Трактат по социологии знания. М.: Academia-центр; Медиум, 1995. , приобретающий все большее значение как в философии, так и в любых науках, включая науки о праве. С учетом вышеизложенного, намечается важное противоречие, релятивирующее постклассическую картину мира и требующее более внимательного рассмотрения. Речь идет об очевидной, на первый взгляд, несовместимости конструктивизма с динамическими, эволюционными характеристиками, бесспорно, присущими реальности, как природной, так и социальной. Указанное обстоятельство побуждало некоторых исследователей (таких, в частности, как Э. Косериу) достаточно жестко противопоставлять друг другу системный и исторический аспекты социокультурной реальности 66 66 См.: Косериу Э. Синхрония, диахрония и история: Проблема языкового изменения. М.: Едиториал УРСС, 2001. .