Роман Почекаев - Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII – начала XX в.

Соответственно, и записки путешественников по Центральной Азии являются важнейшим и ценнейшим источником сведений о политико-правовом развитии этого региона в XVIII – начале XX в. по трем причинам. Актуальность их использования повышается также за счет того, что в последние годы вводятся в оборот новые архивные источники, которые в свое время не были известны исследователям полностью или частично [3] Яркий пример тому – записки атамана Сибирского казачьего войска Григория Волошанина, который фактически первым из русских подданных побывал в Кульдже вскоре после ее присоединения к Китаю в 1771 г. (до него иностранные путешественники бывали еще в независимом Джунгарском ханстве – например, русский дипломат И.С. Унковский и шведский пленный офицер И.Г. Ренат). В конце XIX в. российским ученым была известна только карта его маршрута, и географ Н.М. Ядринцев сетовал, что не имеется текстового описания в дополнение к этой карте [Ядринцев, 1883, с. 315]. Такое дополнение в виде журнала Г. Волошанина было обнаружено в фондах АВПРИ и опубликовано лишь в начале XXI в. – равно как и ряд других записок путешественников, побывавших в Кульдже в интересующий нас период. . Возможность опереться на них значительно расширяет источниковую базу исследования.

Во-первых, как уже отмечалось, в отличие от своих центральноазиатских современников, российские и европейские авторы не имели причин идеализировать ситуацию с применением мусульманского права, поэтому в их записках нашло отражение применение как мусульманских политических и правовых институтов, так и обычно-правовых, и элементов прежней «чингизидской» (т. е. монгольской имперской [4] Попытка дать характеристику источников, основных принципов и эволюции монгольского имперского права была предпринята нами в специальном исследовании [Почекаев, 2016б]. ) государственности и права. Кроме того, посещая разные регионы, путешественники имели возможность наблюдать определенные различия в системе государственного управления и правового регулирования у разных народов, находившихся в подданстве даже одного и того же государства.

Во-вторых, путешественники не ставили целью изучение норм писаного права, а описывали те политические и правовые институты или действия, очевидцами (а нередко и непосредственными участниками) которых являлись. Соответственно, их записки позволяют сформировать представление не об идеализированном государственном устройстве или правовой системе той или иной центральноазиатской страны (что неизбежно происходит при работе исключительно с формальными юридическими источниками), а о политико-правовых реалиях, т. е. именно тех политических и правовых принципах и нормах, которые были актуальны для рассматриваемого периода и применялись на практике. Достаточно широкий хронологический охват (XVIII – начало XX в.) позволяет также проследить на основе анализа записок путешественников эволюцию отдельных политических и правовых институтов на разных этапах истории центральноазиатских государств с учетом различных внутренних и внешних факторов, в том числе и известных нам на основе других источников.

Наконец, в-третьих, нельзя забывать о том, что российские и европейские (а также отдельные американские) путешественники в большинстве своем были представителями западной культуры [5] Редкими исключениями являлись те путешественники, которые, будучи подданными и представителями Российской империи или западных держав, сами имели восточное происхождение. К таковым можно отнести, в частности, российских дипломатов и разведчиков М. Бекчурина, А. Субханкулова, М.-Ш. Аитова, Ч.Ч. Валиханова и нескольких других, а также британских разведчиков Мир Изетуллу и Мохана Лала. и далеко не все из них имели необходимую востоковедную подготовку. С одной стороны, это обстоятельство, казалось бы, говорит не в пользу их записок как ценного источника, поскольку незнание специфики центральноазиатской (и вообще восточной традиционной) государственности и права, несомненно, приводило к ошибкам в описании тех или иных государственных и правовых институтов. Однако, с другой стороны, именно оно делает записки путешественников доступным и понятным источником для исследователей традиционной центральноазиатской государственности и права, так как эти авторы описывают свои наблюдения в данной сфере с помощью привычных им (а следовательно – и нам) категорий, терминов и понятий. Некоторые из них даже предпринимают попытки систематизации своих сведений по сферам и отраслям политических и правовых отношений, чего, конечно же, не делали сами представители центральноазиатских обществ в силу особенностей своего политического и правового сознания. Поэтому, чтобы не пасть жертвой наиболее явных и серьезных заблуждений путешественников, целесообразно сверять их сведения с результатами вышеупомянутых исследований востоковедов, изучавших государственность и право Центральной Азии на основе «местных» источников.

Таким образом, настоящее исследование имеет междисциплинарный характер, сочетая в себе методы и результаты ранее проведенных исследований в рамках целого ряда наук и научных дисциплин.

Это исследование посвящено истории государства и права, поэтому в качестве основных методов используются историко-правовой, формально-юридический и сравнительно-правовой подходы.

Конечно же, оно в первую очередь является исследованием по истории государства и права, и именно это обусловило использование в качестве основных методов исследования историко-правового, формально-юридического, сравнительно-правового подходов. Структура книги также выбрана, исходя из историко-правового характера исследования: основная часть ее посвящена традиционной государственности и праву отдельных государств и владений Центральной Азии, т. е. анализу основных государственных институтов и наиболее значительных отраслей права (в том виде, в каком они выделяются в современной теории и истории государства и права), сведения о которых содержатся в записках путешественников, посетивших соответствующую страну или регион.

Вместе с тем исследование в немалой степени имеет и источниковедческий характер, что обусловило необходимость анализа источников с учетом личностей авторов, целей и задач их путешествий, политической обстановки в самих центральноазиатских государствах в период пребывания там того или иного путешественника и т. д. Поэтому наряду с самими источниками и трудами, непосредственно посвященными политико-правовым аспектам истории Центральной Азии в XVIII – начале XX в., автор обращался к трудам, в которых содержалась необходимая информация по вышеупомянутым вопросам. Соответственно, были использованы исследования по истории географических открытий и изучению Центрально-Азиатского региона путешественников (Д. Бейкера, И.П. и В.И. Магидовичей, В.И. Грекова, О.В. Масловой и др.), труды по источниковедению Центральной Азии, в том числе и непосредственно посвященные изучению наследия путешественников – большей частью ученых (Д.В. Арапова, М.К. Басханова, А.А. Колесникова, Л.Г. Левтеевой, Б.В. Лунина и др.), многочисленные работы о конкретных путешественниках и их трудах. Также нельзя было не учесть и общие труды по истории Центральной Азии или ее отдельных регионов в рассматриваемый период (С. Беккера, М. Ниязматова, Д. Пирса, Т.Г. Тухтаметова, Н.А. Халфина и др.).