Евгений Суханов - Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

В качестве одного из принципиальных недостатков гл. 4 ГК РФ в редакции Закона № 99-ФЗ следует назвать ничем не оправданное закрепление в ней подходов и конструкций, присущих американскому корпоративному праву. Этого намеренно и чрезвычайно настойчиво добивались представители Минэкономразвития России и рабочей группы по созданию МФЦ, которые и в этом вопросе, к сожалению, были во многом поддержаны иными властными органами.

В результате заново формирующееся отечественное корпоративное право изначально и существенно искажено использованием чужеродных правовых конструкций. Иначе говоря, оно повторяет историю создания современного российского акционерного права, также формировавшегося в середине 90-х годов прошлого века преимущественно под влиянием американских представлений, а в окончательном виде ставшего крайне неудачным смешением принципиально различных подходов.

Так, в ст. 66 3ГК РФ закреплено новое для нашего права деление хозяйственных обществ – основных коммерческих корпораций – на публичные и непубличные. Будучи прямым заимствованием американского опыта, в российском праве оно порождает лишь новые вопросы и проблемы. Ведь такой классификации можно подвергать только акционерные общества, имея в виду установление более жестких требований к статусу публичных АО, акции которых котируются на фондовых биржах, а участники (акционеры) нуждаются в повышенной охране от различных злоупотреблений. Но применительно к обществам с ограниченной ответственностью она теряет смысл, поскольку ООО ни при каких условиях не могут стать публичными хозяйственными обществами – им нечего котировать на биржах.

А дело в том, что отечественные экономисты, наслышанные в основном об американских корпорациях, обычно уверены в том, что и все хозяйственные общества должны быть построены так же, как англо-американские business corporation. Но последние в принципе являются разновидностями единой правовой конструкции – компании с ограниченной ответственностью на паях ( company limited by shares ), которая в англо-американском праве существует в двух разновидностях: публичной компании ( publicly held, или public limited company, PLC ) и частной компании, или закрытой корпорации ( private, или closely held, private limited company, Ltd. ). Принципиальное различие между ними состоит в том, что статус и деятельность публичных компаний с целью повышенной защиты интересов их участников от различных злоупотреблений жестко «зарегулированы», причем не только федеральными законами и законами отдельных штатов, но главным образом актами Федеральной комиссии по ценным бумагам и биржам ( Securities and Exchange Comission, SEC ), принимаемыми в форме правил ( SEC Rule ), тогда как статус и деятельность частных компаний формируются ими достаточно свободно, в том числе в значительной мере на основе корпоративных соглашений их участников ( shareholders agreement ). При этом имущество как публичных, так и частных англо-американских корпораций делится на доли ( share ), правовой режим которых в принципе одинаков [51] Обращающиеся на фондовых биржах share чаще именуются stock, хотя некоторое различие в их правовом режиме законодательно предусмотрено лишь английским Законом о компаниях ( Companies Act ) 2006 г. , поскольку речь идет об участии в той или иной разновидности одной и той же организационно-правовой формы корпорации (об открытых и закрытых АО в отечественной интерпретации, сложившейся именно под влиянием этого подхода).

В европейском континентальном праве акции АО и доли ООО представляют собой различные объекты гражданских прав с разным правовым режимом, что обусловлено принципиальными различиями в статусе этих корпораций, считающихся двумя разными, самостоятельными видами юридических лиц. Европейское корпоративное право всегда императивно определяет статус названных хозяйственных обществ (объединений капиталов), поскольку их участники изначально исключают свою ответственность по долгам таких корпораций. Свободное определение порядка управления корпорацией (как и отсутствие требований к минимальному уставному капиталу) считается здесь привилегией, доступной лишь участникам товариществ (объединений лиц), так как они несут неограниченную личную ответственность по общим долгам. Поэтому здесь невозможно изменение корпоративным договором участников императивно определенного законом статуса корпорации (включая компетенцию ее органов) – такой договор (кстати, известный лишь судебной практике, но не законодательству западно-европейских стран [52] Лишь в Гражданском кодексе Италии в 2003 г. появились ст. 2341- bis и 2341- tеr , посвященные корпоративным соглашениям (называемым здесь «дополнительными», или «зависимыми соглашениями» – dei patti parasociali ). Но согласно этим новым правилам такие соглашения не могут противоречить императивным нормам закона, установленным в интересах оборота и третьих лиц (в том числе закрепляющим структуру и компетенцию органов «хозяйственных обществ»), а в публичных компаниях подлежат оглашению на общих собраниях и занесению в протокол собрания и в торговый реестр. ) может определять только порядок распоряжения участниками общества своими долями (акциями) и/или голосами на общем собрании.

Непониманием (или намеренным игнорированием) этих важных различий европейского и англо-американского корпоративного права объясняется как появление в нашем законодательстве закрытых акционерных обществ (полных аналогов closely held ), так и распространение на общества с ограниченной ответственностью статуса непубличных хозяйственных обществ (т. е., по сути, приравнивание их к private limited company ) (а также различные попытки повысить оборотоспособность долей ООО, фактически отождествляемых с акциями в смысле англо-американских share ).

Важным побудительным мотивом к объявлению обществ с ограниченной ответственностью непубличными корпорациями стала также вытекающая из этого возможность установления в них (как и в непубличных акционерных обществах) упрощенного порядка внутреннего управления путем передачи на решение коллегиального органа такого общества большинства вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания, а также передачи функций коллегиального органа единоличному органу общества (п. 3 ст. 66 3ГК РФ) и широкого использования в них корпоративных договоров (ст. 67 2ГК РФ), позволяющих максимально усилить диспозитивность правового регулирования их статуса.

Нужно отметить, что в ГК РФ содержание корпоративного договора объявлено строго конфиденциальным, в связи с чем оно не должно быть известным даже не участвующим в нем другим участникам корпорации, которые в лучшем случае могут быть осведомлены лишь о факте его заключения (п. 4 ст. 67 2ГК РФ).