Николай Петухов - История военных судов России

В последующие до 1917 г. годы положения Военно-судебного устава, позволяющие создавать различные органы, наделенные судебными функциями, не включать в число судей военно-окружных судов младших офицеров, создавать временные военные суды и особые присутствия, часто использовались царским самодержавием в необходимых случаях.

Эти исключения особенно широко применялись в годы революционных выступлений трудящихся масс и волнений в рядах армии с целью их подавления. В эти периоды в любой губернии России могло быть объявлено особое, чрезвычайное положение, что позволяло использовать законы военного времени.

В конце 70-х годов XIX в. Главный военный суд фактически был отстранен от надзора за судебной деятельностью военно-окружных судов. Генерал-губернаторам было предоставлено право дела некоторых категорий, поступившие с кассационными протестами и жалобами, решать по своему усмотрению: направить в главный военный суд, создать на месте особое кассационное присутствие либо самому утвердить приговор по данному делу.

В последующем функции главного военного суда, наряду с губернаторами, исполняла Верховная распорядительная комиссия, а с 6 августа 1880 г. – министр внутренних дел. [294]

Согласно утвержденного царем 14 августа 1881 г. Положения «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», каждый житель губерний, объявленных «на положении усиленной или чрезвычайной охраны», мог быть арестован распоряжением местной власти или оштрафован, его дело могло быть передано в военный суд, а недвижимое имущество конфисковано. Учрежденное при министре внутренних дел «особое совещание» могло сослать любого жителя в ссылку сроком до пяти лет в отдаленные места империи. [295]

Указанное положение фактически действовало до 1917 г., а практика создания различного рода особых присутствий и совещаний, наделенных судебными полномочиями, как известно, существовала и в советское время вплоть до 1953 г., когда необоснованно были репрессированы многие миллионы граждан.

Профессор М.А. Чельцов, анализируя царское законодательст­во и практику военных судов тех времен, в свое время справедливо отмечал, что военные суды являлись не только специальными судами по делам о воинских пре­ступлениях. Они также использовались правительством в качестве удобного особого орудия борьбы с преступлениями, угро­жавшими основам дворянской монархии. В местностях, состоявших на положении «усиленной» или «чрезвычайной» охраны высшие представители гражданской и военной администрации имели право передавать дела об общеуголовных преступлениях (убийстве, раз­бое, поджоге, изнасиловании, посягательстве против должностных лиц) в военно-окружные суды.

Эти суды действовали в порядке, лишающем процессуальных гарантий личности, в соответствии с особым процессуальным законом. В период обострения обществен­но-политической обстановки создавались военно-полевые суды, которые применяли крайние меры уголовной репрессии. [296]

Так, для подавления революции 1905 г. в России в 1906 г. были образованы военно-полевые суды. Положение об этом было опуб­ликовано в августе 1906 г. Оно было принято Советом министров и «высочайше» утверждено императором.

Целью создания военно-полевых судов было «обеспечение достаточной быстроты репрес­сии за преступления, выходящие из ряда обыкновенных», «сужде­ние обвиняемых в наиболее тяжких преступлениях», борьба «с кра­молою». Предание военно-полевому суду происходило тогда, «ко­гда учинение преступного деяния является настолько очевидным, что нет необходимости в его расследовании».

Положение о военно-полевых судах устанавливало для произ­водства в этих судах процессуальный порядок, лишенный основных гарантий личности.

Военно-полевые суды находились в полной за­висимости от военной и иной администрации. Положение о военно-полевых судах предоставляло право гене­рал-губернаторам, иным главноначальствующим лицам, пользующимся их полномочиями, в местностях, объявленных на военном положении или на положении чрезвычайной охраны, «в тех случаях, когда учинение лицом гражданского ведомства преступного деяния является на­столько очевидным, что нет надобности в расследовании, предавать обвиняемого военно-полевому суду, с применением в надлежащих случаях наказания по законам военного времени».

Военно-полевой суд учреждался для рассмотрения каждого от­дельного дела по требованию соответствующих должностных лиц и комплектовался из строевых офицеров, которые были несведущи в праве.

В соответствии с таким требованием начальник гарнизона, военного отряда, или военного порта немедленно собирал во­енно-полевой суд в составе 5 офицеров.

Быстрота производства в военно-полевых судах обеспечивалась и тем, что для предания суду был установлен срок в одни сутки после совершения преступления.

В печати того времени сообщалось о применении пыток для получения признания у тех, кто предавался военно-полевому суду. Раз­бирательство должно было заканчиваться в 48-часовой срок (в военное время). Дела слушались в закрытых заседаниях, без уча­стия обвинения и защиты. Приговор составлялся в предельно крат­кой форме. Он не мог быть обжалован и приводился в ис­полнение «безотлагательно и во всяком случае не позже суток» по распоряжению начальника, назначившего военно-полевой суд. Ко­мандующим войсками было запрещено представлять царю теле­граммы о помиловании.

Военно-полевые суды в таком виде существовали недолго, до 1907 г., но уже за первые восемь месяцев своего существования они приговорили к смертной казни 1102 человека, к бессрочной каторге – 62 и к срочной каторге – 65 человек. Исследователи деятельности военно-полевых судов в России того периода считали, что число приговоров к смертной казни даже несколько преуменьшено. [297]Военно-полевые суды в обществе получили характери­стику «скорострельной юстиции».

Пришедшее к власти в результате февральской буржуазной революции 1917 г. Временной правительство России вынуждено было реформировать органы военной юстиции в условиях жесточайшего системного кризиса, двоевластия и временного дефицита, которые также могут быть охарактеризованы как условия чрезвычайного положения.

Причем инициатива их сохранения, дальнейшего функционирования и необходимой реорганизации (в направлении демократизации и гуманизации) принадлежала не столько правительству, сколько самим военнослужащим и военным юристам, которые на личном примере ведения боевых действий в ходе Первой мировой войны убеждались в пагубности для армии и страны беззакония, недисциплинированности и анархии.