Анатолий Глинкин - Дипломатия Симона Боливара

На протяжении веков участниками международной жизни были монархи, коронованные особы, а круг основных забот их послов отражал стремление каждого из «помазанников божьих» к расширению своих границ и влияния и концентрировался на вопросах династических связей и союзов, придворных интригах, провоцировании раздоров между потенциальными противниками и т. д. Английская и Великая французская революции, так же как выход на мировую арену Соединенных Штатов Америки, послужили импульсом к развитию международных отношений нового времени, утверждению принципов государственных интересов, народного суверенитета, регулирующей роли международного права, равноправия всех стран независимо от их местонахождения, размеров, религиозной принадлежности.

Эти прогрессивные принципы обогатили теорию международных отношений, но до практического их воплощения было еще очень далеко.

Постоянный поиск и обеспечение «баланса сил», или «европейского равновесия», составляли главную ось международной политики. Известный знаток европейской дипломатии XIX века А. Дебидур так определял суть «европейского равновесия»: «Это такой порядок, при котором все государства сдерживают друг друга, чтобы ни одно из них не могло силой навязать другим свою гегемонию или подчинить их своему господству». [46] Дебидур А. Дипломатическая история Европы. — Т. I. — М., 1947. — С. 24.

В Европе господствовала горстка великих держав. Понятие «великая держава» досталось в наследство от XVIII века, когда оно прочно утвердилось в сознании правительств, дипломатов и общественности. В ранг великой державы зачислялась страна, которая была в состоянии одна, в одиночку выдержать войну с другой сильной державой. В начале XIX века «клуб великих держав» составляли Англия — «промышленная мастерская мира», наполеоновская Франция, господствовавшая над половиной Европы, Австрийская империя и Россия, возвысившаяся как мировая держава при Петре I. Испания, хотя еще и причисляла себя к великим державам, на деле таковой не являлась, так как растеряла свое былое могущество. В то же время уже примеривались постучаться в двери «клуба» США, а также Пруссия, главный очаг будущего милитаризма, мечтавшая возглавить объединенную Германию.

В силу несовпадения циклов возвышения и упадка великих держав в мировой истории в каждом историческом промежутке времени выделяются одно или несколько государств, которые в данный момент способны претендовать на лидерство или даже абсолютное господство в международной системе. Первые полтора десятилетия XIX века — эпоха наполеоновских войн. Это высшая точка многолетнего соперничества Франции и Англии. Пространственной сферой столкновения их интересов служили Европа, Азия, Африка и Америка. Практически в мире не было уголка, где бы не пересекались претензии этих двух держав. Англию и Францию разделяли острые и непримиримые противоречия. Наблюдая за битвой двух гигантов, видный русский дипломат того времени Ф. В. Ростопчин писал, что Британия «своей завистью, пронырством и богатством была, есть и будет не соперница, но злодейка Франции». [47] Русский архив. — Т. I. — СПб., 1878. — С. 104. Это была «схватка века». Ее исход подведет черту под этапом в развитии международных отношений, известным как «эпоха французского преобладания», и откроет период восхождения к вершинам могущества Джона Буля, когда Англия приобретет титул «владычицы морей».

Таков был общий ход борьбы, разделившей Европу на два лагеря. Когда венесуэльцы в 1810 году обратились за помощью к Англии, Альбукерк и Трафальгар были уже позади, франко-испанский флот покоился на дне. Это означало, что Лондон мог не опасаться вторжения многотысячной французской армии, собранной Наполеоном в Булони. Однако строившийся мост через Темзу, недалеко от здания парламента, еще не носил названия «мост Ватерлоо». До решающего сражения в районе бельгийской деревни аналогичного названия, где великому французскому полководцу второй раз после разгрома в России предстояло испить горечь сокрушительного поражения, еще оставалось долгих четыре года. Пока же Наполеон пытался поставить на колени Джона Буля, сжимая тиски континентальной блокады. Он не отказался также от дерзновенного замысла нанести удар по английскому могуществу, прорвавшись в Индию. Исход смертельной схватки был неясен, и к ней были прикованы все силы и внимание английского правительства.

Такой расклад, и Боливар понял это, оставлял мало надежд на успех венесуэльской миссии. К тому же после вторжения наполеоновских войск в Испанию и начала освободительной войны испанского народа Англия и Испания стали союзницами. В январе 1809 года между сент-джеймсским кабинетом и испанской Центральной хунтой был заключен договор о мире и союзе. Англия обязалась своими вооруженными силами поддерживать войну Испании против французского узурпатора и предоставлять ей финансовую Помощь. 30-тысячный английский экспедиционный корпус под командованием генералов Дж. Мура и Артура Уэлсли (будущий лорд Веллингтон, победитель Наполеона под Ватерлоо) сражался вместе с испанскими и португальскими патриотами против французской императорской армии на Апеннинском полуострове.

Эти обстоятельства сыграли решающую роль при определении английским правительством своей позиции в отношении борьбы за независимость, вспыхнувшей в испанской Америке. До 1808 года Лондон лелеял грандиозные и, как показало поражение на Ла-Плате, неосуществимые планы расширить свои владения в Америке за счет «испанского наследства». Не скупились англичане и на поддержку Миранды и других предтеч борьбы за независимость колоний. После вторжения Наполеона в Испанию правительство Англии пересмотрело свой курс. Сент-джеймсский кабинет опасался, что успехи освободительного движения в испанской Америке приведут к прекращению поступления материальных ресурсов, необходимых Испании для продолжения войны с Наполеоном. Более того, испанская монархия могла направить часть своих войск через океан, для того чтобы подчинить власти короля мятежные колонии. [48] См. Bolivar у Europa… — Р. 388–390.

За десять дней до приезда в Лондон Боливара и его коллег министр по военным вопросам и делам колоний лорд Ливерпуль в ноте и секретных инструкциях, направленных 29 июня 1810 г. губернатору Кюрасао Дж. Лейарду, впервые подробно изложил принципиальные установки новой политики сент-джеймсского кабинета. Английским колониальным властям в Карибах в отношениях с восставшими испанскими колониями в Америке предписывалось руководствоваться следующими соображениями. Англия заинтересована в том, чтобы Испания направляла все свои силы на борьбу против общего врага, и поэтому целью Англии является оказание Испании помощи в сохранении «независимости испанской монархии во всех частях света». Следует противодействовать такому развитию событий, которое может «привести к отделению испанских провинций в Америке от матери-родины в Европе», и одновременно поддерживать их усилия по отражению попыток Франции навязать им свое господство. В отношениях с Каракасом следовало тщательно избегать любых шагов, которые могли бы быть истолкованы как формальное признание нового правительства Венесуэлы. Предписывалось принять эффективные меры к тому, чтобы английские подданные не поставляли оружие и боеприпасы восставшим колониям. Заявлялось также, что Англия не претендует на какие-либо территориальные приобретения за счет испанских владений в Америке, надеется на их сердечное согласие с Мадридом и не намерена участвовать совместно с испанцами в военных действиях, направленных против Венесуэлы. В то же время такая политика не должна препятствовать интересам взаимной торговли.