Томас Мальтус - Опытъ закона о народонаселеніи

Докторъ Палей, говоря въ своей «Нравственной Философии» о народонаселеніи и продовольствіи, замѣчаетъ, что самое благопріятное условіе для размноженія населенія страны, и въ тоже время для увеличенія его благосостоянія, состоитъ въ томъ, «чтобы бережливый и трудолюбивый народъ посвящалъ свою дѣятельность на удовлетвореніе требованій богатаго и пристрастнаго къ роскоши народа» [43]. Такое положеніе народа, нужно сознаться, не представляетъ ничего привлекательнаго. Если существуетъ подобный порядокъ вещей, то только безусловная необходимость можетъ принудить переносить его. Десять милліоновъ людей, обреченныхъ на безустанный трудъ и лишеніе всего, что переходитъ предѣлъ крайней необходимости, ради доставленія миллиону другихъ людей всѣхъ излишествъ роскоши — какая поистинѣ печальная картина совершенствованія, котораго можетъ достигнуть человѣческое общество! Къ счастью такая будущность ему не предназначена. Нѣтъ никакой необходимости въ томъ, чтобы богатые предавались чрезмѣрной роскоши для поддержанія фабрикъ и чтобы бѣдные лишали себя всякихъ удобствъ для поддержанія населенія. Наиболѣе полезныя во всѣхъ отношеніяхъ фабрики, это тѣ, которыя служатъ для удовлетворенія потребностей всей массы населенія. Наоборотъ, тѣ, которыя удовлетворяютъ потребности богатыхъ, не только имѣютъ меньшее значеніе, въ слѣдствіе ограниченнаго спроса ихъ издѣлій, но представляютъ еще то неудобство, что часто обусловливаютъ большія бѣдствія, благодаря измѣнчивости моды, которою онѣ управляются. Умѣренная роскошь, равномѣрно распространенная между всѣми классами общества, а не чрезмѣрная роскошь небольшой группы людей, необходима для счастья и благоденствія народа. То, что докторъ Палей принимаетъ за настоящее зло, порождаемое роскошью, за дѣйствительную опасность, которою она грозить, то именно я считаю доставляемымъ роскошью благомъ и особенными, связанными съ нею выгодами. Если согласиться, что во всякомъ обществѣ, ненаходящемся въ положеніи новой колоніи, населеніе неизбѣжно должно сдерживаться какимъ нибудь могущественнымъ препятствіемъ; если, съ другой стороны, наблюденіе намъ показало, что стремленіе къ довольству и жизненнымъ удобствамъ удерживаетъ многихъ людей отъ брака, изъ опасенія лишиться этихъ удобствъ, то необходимо признать, что повсемѣстное распространеніе такого стремленія къ жизненнымъ удобствамъ, является менѣе всего предосудительнымъ для счастья и добродѣтели препятствіемъ къ заключенію браковъ. Поэтому всеобщее распространеніе умѣренной роскоши весьма желательно, какъ лучшее средство для ограниченія бѣдствій и нищеты, о которыхъ упоминалось ранѣе.

Вообще замѣчено, что среднее положеніе въ обществѣ наиболѣе блaгoпріятнo для развитія добродѣтели, промышленности и всякаго рода дарованій. Но, очевидно, всѣ люди не могутъ принадлежать къ среднему классу. Высшіе и низшіе классы неизбѣжны и притомъ весьма полезны. Если-бы въ обществѣ не было надежды на повышеніе и опасенія понизиться, если-бы за трудолюбіемъ не слѣдовало вознагражденіе, а за лѣностью — наказаніе, то не было-бы той дѣятельности и усердія, которыя побуждаюсь каждаго человѣка къ улучшенію своего положенія и которыя являются главнымъ двигателемъ общественнаго благополучія. Но, разсматривая положеніе европейскихъ государствъ, мы найдемъ въ нихъ значительное различія въ относительной численности высшихъ, среднихъ и низшихъ классовъ общества; а если судить по послѣдствіямъ, вытекающимъ изъ этого различія, то мы увидимъ, что благосостояніе ихъ усиливается по мѣрѣ увеличенія численности средняго класса. Если-бы низшіе классы населенія пріобрѣли привычку соразмѣрять количество труда, предлагаемаго ими въ то время, когда заработная плата остается неподвижной или даже понижается, не вызывая, какъ теперь, увеличенія нищеты и смертности, то можно было-бы надѣяться, что въ будущемъ техническія усоверніенствованія, послужившія къ сбереженію труда и уже сдѣлавшія такіе быстрые успѣхи, могли-бы удовлетворить потребностямъ самаго благоденствующаго общества, и при томъ, при меньшихъ усиліяхъ личнаго труда, чѣмъ какія необходимы въ настоящее время для достиженія той-же цѣли; и если работникъ не будетъ и тогда вполнѣ освобожденъ отъ тяжелаго труда, на который онъ обреченъ теперь, то, по крайней мѣрѣ, число людей, обремененныхъ такимъ трудомъ, будетъ меньше. При такомъ замѣщеніи низшихъ классовъ средними, всякій работникъ имѣлъ-бы право надѣяться на улучшеніе своего положенія собственными силами и прилежаніемъ. Трудолюбіе и добродѣтель чаще получали-бы вознагражденіе. Въ громадной общественной лотереѣ оказалосъ-бы больше выигрышей и меньше пустыхъ билетовъ. Словомъ, общая сумма счастья, очевидно, возрасла-бы.

Однако-же, для того, чтобы надежды эти не оказались напрасными, чтобы бѣдствія, обыкновенно сопровождающія неподвижный или уменьшающійся спросъ на трудъ, не разбили нашихъ ожиданій, необходимо, чтобы бѣдный обладалъ благоразуміемъ, которое удерживало-бы его отъ вступленія въ бракъ до той поры, пока заработная плата, вмѣстѣ съ его сбереженіями, не даетъ ему возможности содержать жену и шестерыхъ дѣтей, не прибѣгая для этого къ вспомоществованіямъ. Такое благоразуміе оказалось-бы во всѣхъ отношеніяхъ благотворнымъ и самымъ поразительнымъ образомъ улучшило-бы положеніе низшихъ классовъ народа.

Мнѣ могутъ возразить, что все это блaгoрaзyміе можетъ оказаться безполезнымъ, такъ какъ вступающій въ бракъ не можетъ предвидѣть, сколько у него будетъ дѣтей и не будетъ-ли ихъ больше шести. Это справедливо и въ такомъ случаѣ, я полагаю, не было-бы никакого неудобства въ томъ, чтобы выдавать пoсoбіе на каждаго ребенка сверхъ этого числа, но не въ видѣ вознагражденія за многочисленное семейство, а для облегченія бремени, которое онъ не могъ предвидѣть при своемъ вступлении въ бракъ. Слѣдовательно, и размѣръ пособія долженъ быть таковъ, чтобы поставить его въ одинаковое положеніе съ тѣмъ, который имѣетъ шесть человѣкъ дѣтей. По поводу указа Людовика XIV, предоставлявшаго нѣкоторыя преимущества тѣмъ, у кого будетъ десять или двѣнадцать дѣтей, Монтескье замѣчаетъ, что подобныя постановленія безсильны поощрить возрастаніе населенія. Та самая причина, которая заставляетъ его порицать законъ Людовика XIV, побуждаетъ меня утверждать, что его можно было-бы принять безъ всякой опасности. Вѣроятно, этотъ законъ помогъ нѣсколькимъ лицамъ, заслуживающимъ поддержки, но и въ тоже время несомнѣнно, что онъ никоимъ образомъ не могъ поощрить браки.

Если въ отдаленномъ будущемъ бѣдные пріoбрѣтутъ привычку благоразумно относиться къ вопросу о бракѣ, что оказывается единственнымъ средствомъ для общаго и непрерывнаго улучшенія ихъ участи, я не думаю, чтобы даже самый ограниченный политикъ нашелъ поводъ бить тревогу о томъ, что, благодаря высокой заработной платѣ, наши соперники будутъ производить товары дешевле насъ и могутъ вытѣснить насъ съ заграничныхъ рынковъ. Четыре обстоятельства предупредили-бы, или уравновѣсили бы такое послѣдствіе: 1) болѣе низкая и равномѣрная цѣна прoдoвoльствія, спросъ на которое рѣже превышалъ-бы предложеніе; 2) уничтоженіе налога въ пользу бѣдныхъ освободило-бы земледѣліе отъ бремени, а заработную плату отъ безполезной прибавки; 3) общество сберегло-бы громадныя суммы, безполезно расходуемыя на дѣтей, умирающихъ преждевременною смертью отъ нищеты, и 4) всеобщее распространеніе привычки къ труду и бережливости, въ особенности между холостыми людьми, предупредило-бы лѣность, пьянство и расточительность, которыя въ настоящее время нерѣдко являются послѣдствіемъ высокой заработной платы.