Юрий Антонян - Криминология. Избранные лекции

Суверенные государства в соответствии с общепринятыми нормами международного права могут самостоятельно принимать любые меры безопасности, которые считают необходимыми на своей территории в связи с угрозами международного терроризма. В международном документе должно быть подтверждено, что государства самостоятельно или совместно с другими государствами вправе принимать меры военного характера в отношении поддерживающего международный терроризм государства только с санкции Совета Безопасности ООН. Это должно оградить права любого суверенного государства со стороны отдельной страны или даже ряда стран, которые под предлогом борьбы с международным терроризмом проводят, в сущности, политику, диктуемую их эгоистическими интересами.

В международном документе следует предусмотреть и возможность уголовной ответственности перед международным судом физического лица. Оно может нести ответственность перед национальными органами правосудия, но, если государство оказывается не в состоянии привлечь к ответственности тех или иных лиц, в частности, из-за того, что они занимают или занимали высокое положение в государстве, правосудие должно осуществляться судебными органами, создаваемыми международным сообществом.

В ближайшем будущем человечество может видеться как свободное демократическое общество, но с надежным дифференцированным и жестким социально-правовым контролем за реальными и возможными криминальными процессами. Самоограничиться заставит страх перед диктатурой растущей и наглеющей общей, организованной и террористической преступности. Речь идет не об иррациональном страхе индивида за свою жизнь, а об осознанном страхе человеческой цивилизации за свое существование. И это осознание уже приходит.

Психологические портреты (профили) отдельных типов личности могут быть полезны в самых различных сферах социальной практики, в том числе в борьбе с преступностью. Такие портреты позволяют выявить ведущие черты личности определенной категории людей, ее особенности, основные мотивы поведения и на этой основе строить прогностические модели, предугадывая возможные поступки. Благодаря такому моделированию можно разрабатывать алгоритмы действий террористов, учитывая конкретные типы их личности.

Психологические портреты могут использоваться достаточно эффективно при установлении виновных в совершении преступлений, поскольку позволяют сузить круг подозреваемых и сделать более предметными сами розыскные мероприятия. Все сказанное относится и к такой опасной категории преступников, как террористы. Применительно к ним психологический портрет должен строиться на сведениях о характере, содержании и способах террористических действий, их направленности и частоте, используемых орудиях преступления, а также информации, свидетельствующей о предварительной подготовке или ее отсутствии, характере разрушений и количестве жертв, способах маскировки действий, сокрытия следов и других важных обстоятельствах.

Полезны данные о сообщниках, выбор которых по большей части избирателен, что свидетельствует о предпочтениях, обусловленных особенностями характера определяющего лица, его жизненным опытом и субъективном смыслом поведения.

Преступник, психологический анализ которого будет приведен далее, хорошо известен. Поэтому устанавливать его персонографические данные незачем. Однако приводимые материалы могут способствовать, во-первых, установлению его связей и возможных действий в будущем, во-вторых, в случае его поимки – проведению допросов, очных ставок и других следственных действий. Кроме того, психологические черты этого преступника в достаточной степени типичны для террористов религиозно-сепаратистского толка. Это означает, что сведения о нем могут быть широко использованы в розыскных и иных целях применительно к другим террористам-лидерам. Отнюдь не исключено применение психологической информации о таких лицах в политическом противостоянии для их разоблачения, при осуществлении массовых профилактических мероприятий среди населения, зараженного идеями сепаратизма и религиозной нетерпимости.

Человек, в отношении которого предпринимается попытка психологического анализа, вызывает у меня непреодолимое отвращение как носитель ненависти и зла. Поэтому его имя упомянуто только в названии раздела. В дальнейшем я буду пользоваться лишь местоимениями.

Этот человек родился в 1965 г. в селе Дышни-Ведено Веденского района Чечено-Ингушской АССР. Выходец из тейпа Ял-хорой. С 1983 г. работал разнорабочим. Три раза поступал на юридический факультет МГУ, но не проходил по конкурсу. После второй неудачной попытки, чтобы добиться своей цели, даже подал заявление с просьбой о принятии его в члены КПСС. В 1987 г. поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но уже через год был отчислен за неуспеваемость. После отчисления занимался коммерцией, но тоже неудачно: задолжав крупную сумму предпринимателям, в том числе чеченцам, и, не имея возможности расплатиться, бежал в Чечню, а затем в Стамбул. Дальнейший бандитский путь его известен.

Теперь собственно психологический портрет.

1. Он является паранойяльным психопатом с характерной для этого психологического расстройства неверной интерпретацией реальных фактов и, что самое главное, повышенной активностью и фанатизмом, которые направлены на защиту мнимо попираемых чеченцев и вообще исламских народов и исламской религии. Его фанатизм выражается в неистовой приверженности идеям мусульманского фундаментализма и стремлении к внедрению их в жизнь.

Вся его преступная активность есть паранойяльное психопатическое развитие, однако не достигающее уровня душевного заболевания. На такое развитие указывают и его мессианские побуждения, которые имеют тенденцию к расширению масштабов их реализации. Мессианство, уверенность в своем особом предназначении обеспечивают убежденность в собственной правоте и неизменность поведения. Но, скорее всего, в силу своей расчетливости он не влеком собственным мессианством, не находится в компульсивной зависимости от него, однако уверен в нем.

2. Он является ригидной (застревающей) личностью, накапливающей обиды, настоящие и мнимые, злобу и ненависть. Эта постоянная аффективная заряженность прямо определяет его поступки, которые являются реакцией на его же внутренние конфликты, носящие психотравмирующий характер.

Обиды на Россию и русских у него давно: он трижды поступал на юридический факультет МГУ, но не смог пройти по конкурсу; поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но через год был отчислен за неуспеваемость. Такой человек, как он, ни в коем случае не счел бы самого себя виновным в своих провалах. В этом могли быть виновны только другие, естественно, русские, которые не оценили его по достоинству, были несправедливы к нему или вообще отвергли из-за национальной принадлежности. Вполне возможно, что за время жизни в Москве он глубоко переживал и другие обиды, но главное, что они им накапливались и не прощались.