Альтер Цыпкин - Адвокатская тайна

В знаменитом деле Курвуазье, обвинявшемся в убийстве своего хозяина лорда Вильяма Росселя и отрицавшем обвинение, подсудимый в середине процесса сознался своему защитнику Филиппсу в убийстве и просил его не оставлять защиты. Адвокат Филиппс обратился за советом к судье Пэрку.

В этом факте обращения к Пэрку никто не усмотрел ничего неправильного, хотя другие стороны поведения Филиппса по этому делу вызывали серьезные нарекания на протяжении многих лет.

В случае возбуждения против адвоката дисциплинарного преследования он имеет право сообщить в своих объяснениях и показаниях те факты, которые составляют адвокатскую тайну. [50] В дисциплинарной практике Президиума Саратовской коллегии адвокатов имел место следующий случай: адвокат был привлечен к ответственности за то, что он небрежно защищал по делу несовершеннолетнего А., обвинявшегося в прогуле по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года. А. ушел с работы за 2 часа до окончания рабочего дня и на суде объяснил, что ушел потому, что у него дома больная бабушка. На вопросы суда пояснил, что бабушка хронически больная, врача к ней в тот день не вызывали. Адвокат просил суд о снисходительном приговоре и не пытался путем ходатайств об истребовании необходимых доказательств доказать, что здесь были причины, которые делали уважительным преждевременный уход с работы. В этом небольшом деле адвокат стал обладателем адвокатской тайны: подсудимый рассказал ему, что оставил работу на заводе за 2 часа до срока для того, чтобы пойти в кино, но от суда это скрыл и говорил о болезни бабушки. Президиум, в свою очередь, должен принять меры, чтобы поведанная ему тайна была сохранена. Такой точки зрения придерживается Э. С. Ривлин, который считает, что допустимо разоблачение тайны своего подзащитного, когда это необходимо в целях собственной защиты. [51] Ривлин Э. С. Советская адвокатура. — С. 92.

Неправильной является точка зрения Э. Бенедикт, считавшего, что адвокату приходится хранить тайну своего клиента, даже если от нарушения ее зависит оправдание собственных его, адвоката, поступков от лжи и клеветы. [52] Бенедикт Э. Адвокатура нашего времени. — С. 74.

Позиция адвоката и его обязанности при наличии профессиональной тайны находятся в зависимости от того, в какой стадии процесса перед адвокатом раскрывается эта тайна и каково ее содержание.

К адвокату может обратиться гражданин в стадии предварительного расследования после привлечения его в качестве обвиняемого и даже до этого привлечения, но в предвидении того, что он может быть вызван к допросу и привлечен по делу. Обращающийся в таких случаях может интересоваться и вопросами чисто юридическими, вопросами о процессуальном порядке и процессуальных правах на следствии, но может обратиться к адвокату за советом — какие показания ему давать по делу. Само собою разумеется, что единственный совет — это давать правдивые показания. Если адвокат в первой или последующих беседах установит, что обвиняемый при допросах отрицает обвинение, которое ему предъявлено, а адвокату сознался в совершении предъявленного ему обвинения, то адвокат должен отказаться от принятия защиты по делу. Если обвиняемый заявит адвокату, что он намеревается на суде признаться в совершенном преступлении, то отпадают основания для отказа в принятии защиты.

Проф. Н. Н. Полянский описывает случай, с которым он столкнулся на первых порах своей адвокатской деятельности: при свидании в тюрьме подзащитный признался своему «казенному защитнику» в совершенной им краже, но решительно отказался признать ее на суде. Положение казалось молодому защитнику безвыходным, но вывел его из затруднения прокурор, который отказался от обвинения, и тогда защитник заявил, что не будет обременять внимание суда защитительной речью. [53] Полянский Н. Н. Указ. соч. — С. 66.

Интересный случай описал Н. П. Карабчевский в своей работе «Как я стал адвокатом». Для первой защиты Карабчевский получил дело по обвинению в краже со взломом. Против обвиняемого были сильные улики (на нем была надета одна из похищенных рубах), но он отрицал свою вину. Защитнику он признался во всем, и защитник убедил его сознаться на суде. В день суда, уже в зале судебного заседания подсудимый заявил защитнику, что он не будет на суде признавать себя виновным: «Мы не в сознаньи». Н. П. Карабчевский очень ярко описал свое состояние, когда он услышал это: «Мы не в сознаньи». [54] Карабчевский Н. П. Около правосудия. Как я стал адвокатом. Положение было спасено тем, что подсудимый не решился все-таки отрицать преступление и признал себя виновным.

Мы указывали, что в ответ на вопрос о том, какие давать показания, защитник должен посоветовать говорить правду. Но этот совет не должен носить характера уговаривания и в особенности уговаривания с обнадеживающими обещаниями. Защитник не может обещать то, что от него не зависит. Легко себе представить положение защитника, который, убеждая подсудимого сознаться, внушил ему уверенность, что ему за чистосердечное сознание суд назначит условное осуждение, а суд по делу вынес более строгий приговор. Обнадеживание представляет собою психическое воздействие, которое недопустимо в данном случае.

Если адвокат стал обладателем тайны после допущения в качестве защитника, но до открытия судебного заседания, он должен отказаться от ведения защиты — безразлично, поручена ли ему защита по соглашению с подсудимым или по требованию суда. Эта точка зрения встречает возражения, основывающиеся на том, что адвокат, отказываясь от защиты, ставит другого защитника в такое положение, которое для себя он считает неприемлемым. Как правильно указывает проф. Н. Н. Полянский, с этим возражением трудно согласиться: если обвиняемый обратится к новому защитнику, и он окажется в том же положении, что и предыдущий, то он должен будет поступить так же, как и тот, если же обвиняемый не повторит ему своего признания, то он уже будет в другом положении. Скажут: но ведь дело правосудия нисколько не выиграет от того, что обвиняемый, наученный опытом, не поставит нового защитника в затруднительное положение своим признанием. Дело правосудия, конечно, от этого ничего не выиграет, но адвокатура выиграет и в своих собственных глазах, и в глазах общественного мнения, если правилом ее профессиональной этики будет то, что ее представители не могут по соглашению с обвиняемым даже косвенно противодействовать правосудию. [55] Полянский Н. Н. Указ. соч. — С. 79–8O.

Адвокат в своем заявлении об отказе не может делать указаний, из которых суд мог бы установить, если и не содержание, то хотя бы существование адвокатской тайны.