Игорь Кочетков (Петров) - Положение лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров в Российской Федерации

Следственные органы используют информацию о личной жизни граждан для запугивания, шантажа и получения нужных им показаний. Этому способствует и уголовно-процессуальное законодательство. Во всем цивилизованном мире признание важности тесных отношений, складывающихся между близкими лицами, в юридической сфере нашло отражение в нормах о несвидетельствовании против таких лиц. Однако УПК РФ представляется дискриминационным в этом отношении по следующей причине. Ст. 56 УПК РФ, определяющая основы правового положения свидетеля как участника уголовного судопроизводства, в качестве одного из прав свидетеля называет право отказаться свидетельствовать против себя, своего супруга (супруги) и иных близких родственников, круг которых очерчен исчерпывающим образом в п. 4 ст. 5 УПК РФ.

В интервью региональному монитору по Краснодарскому краю Артем (27 лет, Республика Адыгея) рассказал следующее:

«События начались с сентября прошлого (2007.— Авт. ) года, когда мы работали с моим семейным партнером в дачном товариществе. Занимались там руководством, то есть обычные там председательские дела. И с сентября месяца там появилась группа лиц по заказу администрации района и стали вытеснять нас оттуда различными способами, то есть распространять информацию о нашей личной жизни, людей против нас настраивать. В конце концов они стали использовать правоохранительную систему против нас. В конце декабря нас арестовали. И меня, и моего партнера. Во время ареста в этот же день произошел обыск в нашем доме. Дома у нас литература соответствующая, тематическая и фильмы художественные. Полный набор вещей, который говорит о нашей личной жизни. Как говорит УК, распространение информации о личной жизни запрещено. В тот же день в ИВС уже знали об этом, все про нас. Была совершена провокация, когда милиционеры рассказали в общих камерах о нашей ориентации. Соответственно, у нас начались проблемы… Меня выпустили месяц назад — изменили меру пресечения, а мой партнер до сих пор там. Адвокат наш не захотела связываться, чтобы не портить себе репутацию… По отношению к нам ходят слухи постоянные, что нас надо убить в Тахтамукайского района, что мы люди второсортные».

1 http:/ www.gayrussia.ru/society/detail.php?ID=12019.

Российским геям и лесбиянкам приходится сталкиваться с вмешательством в их частную жизнь также со стороны религиозных организаций. В этом отношении показательна история Андрея К. (36 лет, Москва). Являясь верующим православным христианином и будучи обеспокоенным вопросом о совместимости гомосексуальности с полноценной церковной жизнью, он решился исповедаться своему духовному наставнику.

«Сокрытие своего внутреннего существа и его естественных проявлений для меня было подобно тюремному заточению, которое я был не в состоянии переносить. Я не мог и не желал более притворяться и лгать, вечно озираясь по сторонам в страшном ожидании дня, когда моя сексуальность будет разоблачена и осмеяна. Я предпочел сам раскрыть свою сущность и обрести таким образом внутреннюю и внешнюю свободу, рассчитывая одновременно на душевную и эмоциональную поддержку своего духовника, которого я сам на протяжении ряда лет поддерживал морально и материально, помогая ему лично и Церкви своим трудом, опытом и сбережениями»,— рассказывает Андрей К.1

Священник же потребовал «выдернуть из души жало греха» и всячески скрывать свою сексуальную ориентацию и ни с кем, кроме него, не обсуждать эти темы. Однако Андрей К. поделился переживаниями с несколькими членами того же прихода, которым особенно доверял. Об этом стало известно священнику и через неделю Андрей К. был отлучен от Церкви. Этого православным активистам показалось мало и они решили сделать информацию о гомосексуальности Андрея К. достоянием его соседей и знакомых.

«В то время, в январе 2004 года, я проживал вместе с моей мамой, гражданкой России, Л. К., в ее квартире. Священник и прихожане бывали у нас в гостях до разрыва. Не прошло и десяти дней после того памятного телефонного разговора с известием о моем анафематствовании, как почтовые ящики соседей по адресу моей регистрации, равно как и ящики соседей моей мамы стали заполняться листовками, выполненными в ультраправославных тонах, в которых разъяснялась громадная опасность, которую якобы представляют гомосексуалисты для России и ее богоспасаемого народа. Авторы именовали гомосексуалистов «исчадьями ада», «сынами погибели». В листовке была помещена моя фотография, имя, фамилия, номера квартир и телефонов, а также предупреждение об опасности, которую я, как «злостный содомит», представляю для общественного здоровья и морали и особенно для «юных, неокрепших душ». В карикатуре, помещенной в одной из листовок, я был изображен в виде крысы с пейсами, совершающей акт полового насилия над ребенком. В одной лапе у крысы была плетка с металлическими наконечниками в виде шестиконечных звезд. Под карикатурой располагался призыв: «Русич — помоги!».

1 Здесь и далее цитируются переданные правозащитникам показания Андрея К., его матери Л. К., сотрудников, оформленные в нотариальной процессуальной форме аффидевитов.

После этого семья К. познала на себе самые разнообразные проявления агрессивной гомофобии. Ежедневно в их почтовом ящике скапливалось до десяти листовок. Стали раздаваться телефонные звонки самого различного толка: некоторые люди интересовались, что происходит, другие высказывали негодование, иногда в трубку просто смеялись или выкрикивали бранные слова, смешанные с угрозами.

«В подъезде, коридорах, в лифте люди смотрели на меня и мою мать исподлобья, с ненавистью и презрением, спрашивали, как мы до такого докатились. Мужчины плевали мне в лицо, называли «пидором», в почтовый ящик моей матери стали кидать использованные презервативы, под дверь бросать окурки. Металлическая дверь в квартиру моей матери была обита звукоизолирующей тканью, эта ткань оказалась изрезанной ножом и пропитана мочой. Стены вокруг нашей двери были исписаны гомофобными ругательствами и оскорбительными рисунками».

В этой ситуации Андрей К. и его мать испытывали сильные моральные и физические страдания. «Андрей очень страдал из-за этих событий,— пишет Л. К.— Ему было больно и стыдно, он считал себя виноватым за то, что я оказалась в ситуации, когда была вынуждена разделить с ним все нападки и преследования, он постоянно просил простить его за то горе и муки, которые, как он считал, по его вине обрушились на мою голову… В этот период, с февраля по июль 2004 года, у Андрея началась глубокая депрессия и тревожные невротические состояния, появилась ранняя седина. Андрей был вынужден обратиться за профессиональной медицинской помощью к врачу-психиатру, постоянно принимал психотропные препараты. Врач-психиатр В. А. Белкин, который частным образом стал наблюдать и лечить Андрея диагностировал у него тяжелую форму депрессии, сопряженную с невротическими состояниями. Это был первый год, когда в августе Андрей был не в состоянии отпраздновать свой день рождения.