А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

В Книге пророка Исайи мы встречаем осуждение злоупотребляющих законодательной властью и законом: «Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения» (Ис. 10, 1). «Горе тем, которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного» (Исх. 5, 23). Подобное осуждение содержится и в других книгах. «Строящий дом свой на чужие деньги – то же, что собирающий камни для своей могилы», – говорит Сирах (Сир. 21, 9). Он указывает на отдаленные, но гибельные последствия совершения корыстных действий, связанных с хищениями и притеснением: «Убивает ближнего, кто отнимает у него пропитание, и проливает кровь, кто лишает наемника платы» (Сир. 34, 22). Как жаль, что эти слова не слышны в нашем обществе! Он понимает сложившуюся в обществе несправедливость и с горечью предлагает житейски мудрую рекомендацию: «Не давай взаймы человеку, который сильнее тебя; а если дашь, то считай себя потерявшим» (Сир. 8, 15).

В этой книге содержатся высказывания, относящиеся и к основаниям ответственности. Так, говорится, что Господь «воздаст человеку по делам его, и за дела людей – по намерениям их» (Сир. 35, 21).

Здесь, во-первых, содержится такая характеристика наказания, как воздаяние, от чего неосмотрительно, как представляется, отказалась отечественная уголовно-правовая теория, а во-вторых, изложено объективно-субъективное основание ответственности.

Объективное основание – деяние, причиненный вред, которые оцениваются во взаимосвязи с субъективным основанием – намерением: виной и целью.

Уголовно-правовая характеристика Ветхого Завета (институты преступления и наказания). Законодательство Моисея обладает рядом показателей, свойственных уголовному закону. Наиболее важными из них являются установления, касающиеся вины, наказания и обстоятельств, исключающих ответственность.

Виновность и вина.В Законодательстве Моисея отсутствует понятие вины в нашем представлении. Законодатель признает психическое, субъективное основание ответственности наряду с объективным; лицо не может нести ответственность только за факт причинения вреда, необходимо еще установить характер его психического отношения к содеянному. Однако при оценке этого отношения используются признаки, непосредственно указывающие на наличие или отсутствие умысла; категория вины не применяется.

Между тем термины «вина» и «виновность» достаточно распространены, но они наполнены несколько иным смыслом по сравнению с тем, что излагается в теории современного уголовного права, и обозначают не только и не столько психическую деятельность, сколько оценку поведения: упречно оно или безупречно. Виновность – общий показатель того, что лицо совершило инкриминируемое деяние, его действие (бездействие) послужило источником вреда и совершено умышленно (неосторожно). Этот термин в большей степени указывает на объективную, причинную связь деяния с наступившим последствием. Например, если вол забодал человека до смерти в первый раз, «хозяин не виноват», но если такой случай не первый «и хозяин его, быв извещен о том, не стерег его», то «хозяина… предать смерти» (Исх. 21, 28–29), т. е. он виноват. Выражения «виноват», «не виноват» указывают на наличие или отсутствие акта бездействия, наличие или отсутствие у хозяина обязанности следить за своим волом. Ни о каком психическом отношении речи не идет.

В книге Исход встречается еще более странное для нашего понимания выражение «не повинен смерти». Имеется в виду ситуация, когда один ударил другого, и тот не умер, но слег в постель, а потом, излечившись, встал и начал ходить «с помощью палки». В этом случае ударивший «не будет повинен смерти; только пусть заплатит за остановку в его работе и дает на лечение его» (Исх. 21, 19). По всей видимости, речь идет о неумышленном причинении вреда здоровью, влекущем возмещение ущерба. Термин «не повинен смерти» несет особую смысловую нагрузку, он означает отсутствие деяния, достойного наказания смертью. То есть опять следует говорить о вине не как или не только как о психической категории, но как об общей оценке содеянного. В тех случаях, когда законодатель желает придать какое-то значение психической стороне преступной деятельности, он обращается не к категории вины, а непосредственно к умыслу или неосторожности, т. е. тому, что современная теория уголовного права России и уголовное законодательство включают в содержание вины.

Признается только прямой умысел, признак которого выражается терминами «злоумышление», «намерение» и т. п. Косвенный умысел, как представляется, не получил еще признания, он уравнен с неосторожностью; все, что не свидетельствует о прямом умысле (злоумышлении, намерении), суть неосторожность или случайность. В этом отношении характерно описание состава убийства: «Кто ударит человека, так что он умрет, да будет предан смерти. Но если кто не злоумышлял… то Я назначу у тебя место, куда убежать убийце. А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть» (Исх. 21, 12–14).

В приведенной формулировке очевидно противопоставление прямого умысла (в терминах «злоумышлял», «с намерением», «коварно») только неосторожности (или ошибке), ибо «место, куда убежать убийце», – это город-убежище (их было всего шесть), предназначенный для тех, кто совершил убийство неумышленно.

В Законе дается подробное описание признаков умышленного убийства, имеющих криминалистическое, доказательственное значение; руководствуясь ими, можно было установить, действовал ли причинитель смерти умышленно либо неосторожно. Эти признаки определялись, как и сейчас, характером используемого орудия, способом действия, предшествующими отношениями, мотивом и целью: «Если кто ударит кого железным орудием так, что тот умрет» (Числ. 35, 16); «Если кто ударит кого из руки камнем, от которого можно умереть, так что тот умрет» (Числ. 35, 17); «Если деревянным орудием, от которого можно умереть, ударит от руки так, что тот умрет» (Числ. 35, 18); «Если кто толкнет кого по ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь так, что тот умрет, или по вражде ударит его рукою так, что тот умрет… он убийца» (Числ. 35, 20–21). Умысел отсутствует, «если он толкнет его нечаянно, без вражды, или бросит на него что-нибудь без умысла, или какой-нибудь камень, от которого можно умереть, не видя, уронит на него так, что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла» (Числ. 35, 22–23).

Закону известно и понятие ошибки. Ошибка, однако, категория своеобразная, не равнозначная нашему пониманию ее как психического состояния, исключающего вину. Ошибка, по Закону Моисея, может быть и виновным деянием. Так, в книге Левит читаем: «Если же все общество Израилево согрешит по ошибке… и сделает что-нибудь… чего не надлежало делать, и будет виновно» (Лев. 4, 13). В другом месте читаем в отношении начальника: «…если согрешит начальник и сделает по ошибке… чего не надлежало делать, и будет виновен» (Лев. 4, 22).