И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

В замке переделывают; вне замка — принимают и сбывают, а в качестве приемщиков и сбытчиков являются новые лица: г-жа Щукина, Огонь-Догановский. 1873 год застал толпу в Москве. Банковское дело в полном ходу,— целые месяцы, несмотря на следствие и изобличения, тянется подделка, и только к августу этого года относятся ее последние обнаруженные действия. Но не остаются праздными и рассеявшиеся представители других групп. Между тем как в том же августе гг. Протопопов и Массари искусно составляют подложный вексель от имени Ивашкиной, Дмитриев-Мамонов, только что освобожденный из-под стражи по делу Артемьева, не смущаясь и не колеблясь, присваивает себе деньги, которые ему его лишенный свободы соучастник и сотоварищ Н. Калустов передал для вознаграждения потерпевшего. Между тем как товарищи Голумбиевского в замке безраздельно погружены в переделку банковых билетов, он сам не теряет времени и, пользуясь удобным случаем, под именем лакея Бобка, вооруженный подложными документами, спешит навести на дом хозяина своего Яфа другого похитителя, с которым вместе и совершают кражу, находя в г. Чистякове себе снисходительного укрывателя похищенных серебряных вещей. Не на одного Голумбиевского так возбудительно и ободрительно действует снова сгустившийся воздух Московского острога, воздух преступлений. Одною рукой г. Огонь-Догановский принимает из замка переделанный шестидесятитысячный банковый билет, а другую подает снова появившемуся участнику первой группы экс-князю Долгорукову на сотрудничество и союз. Обширное мошенническое предприятие знакомого уже характера ловко и быстро пущено в ход с января по март 1873 года путем мифического общества коннозаводства; успешно дочиста очищены многочисленные карманы бедняков.

1873 год приходит к концу; январь, февраль и март нового 1874 года представляет или случайный перерыв в общей работе подсудимых, или пробел предварительного следствия. Но наступает апрель месяц, и вместе с весенним пробуждением природы пробуждаются к энергии и новой жизни и те, кто в былые годы любили называть себя «червонными валетами». Нужно жить по-прежнему, нужно наслаждаться жизнью, нужны деньги; а денег нет. Где же взять их, как не по старой памяти — подлогом и мошенничеством. Апрель, май, июнь, июль, август и сентябрь 1874 года — полгода сплошь наполнены новыми преступлениями. Старые знакомые, но в новых сочетаниях работают над ними. Они — ядро, вокруг которого быстро нарастают и новые обвинения и соучастники. Дмитриев-Мамонов, выбитый из колеи, не знающий, где приклонить голову вне преступных замыслов, находит себе укромное пристанище в гостинице Смирнова, который быстро постигает, какую пользу можно извлечь из такого деятеля,— опытного, бывалого и вместе покладистого и мягкого, как воск. Под руководством и под ведомством старшины выросшие как будто из земли евреи: Гейне, Левин и Мейерович, усердно трудятся над устройством вокруг не потерявшей еще мужества личности Мамонова роскошной мошеннической обстановки. Один доверчивый субъект попадает в сети, а издали недопущенные к участию Плеханов, Массари, Протопопов наблюдают за поучительным зрелищем. И у них те же потребности, тот же избыток силы, то же презрение ко всему, что не добыча, и вот — подлог Каулинских векселей при участии прежнего Андреева и нового Никитина, подлог других документов, оригинальный по плану и по исполнению. Мошенническая отправка из Нижнего Новгорода застрахованных сундуков, подлог векселя и бланка князя Голицына, получение посредством этого векселя 10 тысяч рублей из конторы Волковых, несчастное участие в этом деле злополучной г-жи Шпейер, наконец, ярмарочный обман Наджарова,— такой бесконечной вереницей тянутся последние подвиги подсудимых. Переполняется мера терпения следственной и обвинительной власти; главнейшие из подсудимых вновь заключаются под стражу и с осени 1874 года следствие быстро и решительно подвигается к концу. Но Шпейер, Николай Калустов, Долгоруков еще на свободе, еще продолжают свой прежний образ жизни к истинному удивлению и соблазну порядочных людей. Скоро и этому должен быть поставлен предел. Не далее первых месяцев 1875 года гг. Шпейер и Николай Калустов красноречиво убеждают всех, что и до суда они не достойны пользоваться свободой. Шпейер же с непонятною дерзостью становится во главе компании, на все готовой для скандала, и 9 лет деяний, противных нравственности и закону, блистательно завершаются самою гнусною комедией — кощунственным подражанием обряду погребения над живым г. Брюхатовым. В последний раз стены тюрьмы раскрываются перед гг. Шпейером, Долгоруковым и Калустовым, и это делается последним актом следствия. Таков внешний общий вид того громадного здания, которое теперь нам предстоит разбирать по частям, и таков тот последовательный порядок, в котором я хотел бы совершить этот труд.

Летом 1871 года начинает мало-помалу собираться вся компания. Старые знакомства возобновляются, новые заводятся, всем живется весело и беззаботно. Но веселых и грубых оргий мало, хочется роскоши, кутежей и проч., нужно добывать деньги, и все быстро догадываются, что вместе это делать гораздо легче. И вот начинается дружная общая работа, в которую каждый вносит свою лепту по мере сил и умения. Кто что умеет, тот то и делает. Неистощимое богатое воображение, неисчерпаемая изобретательность доставляют планы, в которых не знаем чему удивляться больше, смелости ли замысла или отчетливости исполнения. Дело не обходится и без раздоров по дележу добычи, но милые бранятся — только тешатся: сладкое примирение следует за ссорой. А кто опасен, вреден или уже совсем не нужен, выжаты силы,— того совсем отбрасывают прочь, принцип солидарности и совместности служит только остальным, грянул гром — и все врассыпную, верные девизу: «Спасайся, кто чем и как может». И тут оговорить товарища, запутать его, забежать вперед и подать жалобу, а самому остаться в стороне, в тени — ничего не значит. Напротив — это ловкость, правила, внушаемые чем-то вроде мошеннической стратегии. Только на совершение преступлений давали друг другу руку подсудимые, а вовсе не на расплату за них,— тогда каждый как знает.

Центр, сборный пункт, главная квартира или притон — в номерах д. Андреева и в особенности у Фохта, в доме Любимова. Перечислим всех участников: 1) Иван Давидовский, 2) умерший уже Петр Давидовский, 3) Шпейер, 4) Либерман, 5) Ануфриева, 6) Массари, 7) Протопопов, 8) Долгоруков — у них есть свои дома, 9) Марья Петрова и 10) Башкирова. Десять человек, готовых на все, с решимостью, энергией, умом, ловкостью, с блестящей внешностью, с доступом еще ко многим порядочным людям; и денег нет ни у кого, а жажда у всех большая. Не удивительно и не странно, что они в каких-нибудь 5 месяцев успели и легко совершили 7 преступлений.