И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

По прибытии полиции, тотчас же приглашенной на место происшествия самими свидетелями, Качка заявила, что причины, побудившие ее совершить убийство, она объяснить не желает, добавив при этом, что собиралась убить Байрашевского уже давно.

При первом допросе у судебного следователя, признавая себя виновной в убийстве с заранее обдуманным намерением, Качка показала, что решилась еще за месяц перед тем покончить с Байрашевским. Далее она объяснила, что револьвер она приобрела за неделю до убийства в Москве, в магазине «Центральный склад оружия» (что и подтвердилось при следствии) и накануне убийства зарядила его шестью пулями; убив Байрашевского, она хотела убить и себя, но не успела этого сделать, так как револьвер выпал у нее из рук. На вопрос о причинах, побудивших ее совершить преступление, она ответила: «Мы любили друг друга; любить нам мешало постороннее обстоятельство, в силу которого я и убила его. Обстоятельство это разъяснить я не желаю, потому что нахожу его не относящимся к делу».

Дальнейшим следствием было выяснено, что с августа 1878 г. Качка поселилась в Петербурге, где она слушала университетские курсы и близко сошлась со слушателем Медико-хирургической академии Брониславом Байрашевским, с которым еще раньше была знакома, живя с ним в Москве на одной квартире. В Петербурге это знакомство перешло в любовную связь. Байрашевский дал обещание Качке жениться на ней, но под разными предлогами постоянно уклонялся исполнить это и в последнее время, видимо, стал избегать встречаться с ней. Причиною такого поведения Байрашевского была любовь к другой женщине, подруге Качки — девице Ольге Пресецкой, которой он также дал слово сделаться ее мужем. Качка, заметив охлаждение к ней Байрашевского и любовь его к Пресецкой, изменила свои дружеские отношения к последней. Стараясь безуспешно возвратить к себе любовь Байрашевского, впала в состояние раздражения и однажды на вопрос Марии Пресецкой (сестры Ольги Пресецкой), что бы Качка сделала, если б человек, которого она любит, полюбил другую, Качка ответила, что убила бы себя и его для того, чтобы оставить третье лицо одно наслаждаться. Пресецкая передала эти слова Байрашевскому, посоветовав ему остерегаться Качки.

26 февраля 1879 года Байрашевский уехал в Москву, предполагая пробыть здесь несколько дней и затем, дождавшись приезда из Петербурга Ольги Пресецкой, ехать вместе с последней к своим родным. Об отъезде Байрашевского Качка узнала в тот же день и со следующим поездом отправилась также в Москву. Прибыв сюда, она первоначально остановилась в Северной гостинице, близ вокзала Николаевской железной дороги. Затем, через два месяца, переехала в Бригадирский переулок, в д. Мартынова, в квартиру Марии Пресецкой, где остановился Байрашевский. Пробыв у Марии Пресецкой дня три, Качка переехала в меблированные комнаты Шмоля, где и прожила до последнего времени. Отсюда дней за десять до совершения убийства она написала и отослала по городской почте в Московское губернское жандармское управление письмо следующего содержания: «Спешите арестовать очень опасную молоденькую пропагандистку, которая намеревается в это лето много навредить вам. Ее фамилия — Прасковья Качка»; затем следует адрес ее квартиры.

15 марта утром приехала в Москву Ольга Пресецкая и остановилась у своей сестры в доме Мартынова. На вокзале она была встречена Байрашевским, который, пробыв с нею вместе в квартире ее сестры до 5 часов вечера, отправился к Гортынскому, где и сообщил Качке о приезде Ольги Пресецкой.

По предъявлении Качке показаний свидетелей, она дала более определенное объяснение о причинах, побудивших ее убить Байрашевского, причем объяснила, что страдающее самолюбие заставило ее прежде молчать о бесчестном поступке Байрашевского относительно ее, и затем подробно рассказала о своем внутреннем состоянии в то время, когда впервые у ней явилось сомнение в любви к ней Байрашевского, которому она отдалась, рискуя сделаться матерью; о тех душевных страданиях, которые испытывала она, когда окончательно убедилась в отсутствии этой любви и узнала о любви его к Пресецкой; как затем ее собственное чувство любви к Байрашевскому смешалось с чувством ненависти к нему же и как, наконец, она, подавленная отчаянием, решилась убить последнего. «Страданий чаша переполнилась,— говорит она в своем показании,— и я решилась убить себя» и затем, как бы оправдываясь, что не сделала этого, продолжает: «Чтобы лишить себя жизни, нужно иметь много и много присутствия духа. Купила я револьвер, думая не сегодня, так завтра покончить с собой. Он (Байрашевский) не верил этому, смеялся над моим решением, смеялся, как я узнала, с этой женщиной (Ольгой Пресецкой), ставшей нам поперек дороги. Вообще, от ненависти до любви один только шаг. И вот минутами я начала ненавидеть его, ненавидеть и в то же время любить больше жизни». По поводу выше приведенного письма, посланного в жандармское управление, Качка объяснила, что, отправляя это письмо, она хотела, чтобы какая-нибудь посторонняя сила удержала ее от убийства.

По инициативе брата и матери обвиняемой при производстве предварительного следствия был возбужден вопрос о психическом состоянии Качки во время совершения ею преступления. Поводом к этому послужило заявление брата ее, студента Горного института Александра Качки, который в заявлении своем, поданном прокурору, утверждал, что Качка беременна, и просил произвести освидетельствование ее умственных способностей. Предположение о беременности Качки оказалось ложным, и хотя приглашенный для первоначального освидетельствования исполняющий должность главного врача Преображенской больницы Державин, основываясь главным образом на объяснении самой обвиняемой, признал достаточно доказанным, что Качка совершила свой поступок в припадке умоисступления, обусловленного поражением центральной нервной системы, и что после совершения убийства она впала в тоскливое возбужденное настроение духа с наклонностью к самоубийству, в каковом находится и до настоящего времени (15 июня 1879 г.), но дальнейшее продолжительное наблюдение врачей над Качкой обнаружило неосновательность такого заключения: врач Рубинштейн, посещавший Качку во время содержания при Басманном доме, старший врач тюремных больниц Булыгинский, наблюдавший Качку в течение более месяца в больнице, и, наконец, врачи, производившие освидетельствование Качки в присутствии Московского окружного суда — начальник Московского врачебного управления Кетчер, непременный член того же управления Добров и врач Пятницкой части Гиляров нашли, на основании подробно изложенных в заключении своем выводов и соображений, что Качка умственно здорова и что во время совершения ею убийства она не была лишена сознательной воли.