И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

В конце 1871 г. случилось происшествие, которое много способствовало к раскрытию обманов и подлогов, производимых вышеименованными лицами.

В декабре 1871 г. в номерах Кайсарова иркутская мещанка Екатерина Евдокимовна Башкирова выстрелом из револьвера нанесла смертельную рану в голову коллежскому советнику Сергею Федоровичу Славышенскому, вследствие чего он через три дня умер в Екатерининской больнице.

По словам Башкировой, родилась она в Иркутске, до 15 лет проживала в Ситхе, и когда в 1867 г. Ситха была уступлена американцам, семейство Башкировой вернулось в Приморскую область, где Башкирова и поселилась у бабки своей в Николаевске. Строгая бабка часто наказывала ее и однажды за то, что она без ее позволения отослала сестре своей, жившей с матерью в Иркутске, накопленные ею 6 рублей, она отправила ее на жительство на принадлежавшую ей находившуюся в глухом лесу ферму, где она и прожила целых полтора года. Наконец Башкировой наскучила жизнь в лесу настолько, что она решилась уйти тихонько в Николаевск. Здесь она заявила контр-адмиралу Козакевичу, что не может жить у бабушки вследствие истязаний со стороны последней, причем просила отправить ее к матери. Козакевич обязал бабушку подпискою не удерживать Башкирову и выдать ей на проезд денег, но бабка этого не сделала и уехала в Японию. Таким образом, подсудимая осталась в Николаевске одна. Прошло месяца полтора, в течение которых Башкирова жила на квартире у прачки. Будучи в стесненных обстоятельствах, она обратилась, к полковнику Губареву, прося дать ей возможность отправиться на родину, в чем ей, однако, было отказано.

Между прочим, Губарев предложил ей быть в его семействе в качестве прислуги, обязанности которой она и исполняла с мая до октября месяца. Когда открылись в Николаевске дворянские собрания, Губарев предложил ей служить за буфетом за 20 рублей, на что она и согласилась. Будучи 18 лет, она в мае познакомилась в клубе с одним моряком, капитан-лейтенантом. Этот капитан подарил ей билет частной лотереи, на который она и выиграла дом, впоследствии отстроенный капитаном, куда Башкирова и переехала полною хозяйкою. Находясь в близких отношениях с капитаном в течение двух с половиной лет, на подаренные им 6 тысяч рублей Башкирова открыла буфет и приобрела себе состояние в 12 тысяч рублей. Потом она приобрела себе в Николаевске три дома, из которых два продала, а третий остался за нею, когда она уезжала в Москву. Совершенно неожиданно для Башкировой капитан получил предписание отправиться в кругосветное плавание; при расставании она дала слово быть у него в Москве или Петербурге. «Когда уехал любимый мною человек,— рассказывала Башкирова,— я не нашла больше в Николаевске ничего хорошего, а потому и искала покупателя на мое заведение в дворянском собрании. Потом я выехала из Николаевска в Москву через Японию. Фрегат, на котором я ехала, или лучше сказать, парусное судно, разбило бурею близ Нагасаки; ураган тогда свирепствовал в течение 4 суток, и мы не выдержали шторма — нас разбило, но пассажиры успели спастись, лишившись всего имущества. Нужно сказать, что когда я приехала в Японию, то стала лечиться, так как получила ревматизм. Бабушка прислала брата своего ко мне, с которым выслала деньги, белье и платье. Ехать дальше морем я не могла и должна была отправиться сухим путем в Москву».

«Так как из Владивостока нельзя было проехать далее, потому что в то время манзы дрались с русскими,— продолжала Башкирова,— то я остановилась на Каменном Болоте и здесь имела приключение. Прапорщик Воеводский, с которым я случайно познакомилась, сделал мне предложение выйти за него замуж. Оказалось, что Воеводский знает моих родных и видел меня еще ребенком. Я согласилась пристроить себя, несмотря на то, что была еще молода и имела состояние. Батальонный командир Мельвиль отказал Воеводскому в разрешении на брак, так как он не имел еще 28 лет. Мы, однако, решили повенчаться украдкою, но о нашем намерении узнал Мельвиль и арестовал Воеводского на гауптвахте на 6 недель. Потом Мельвиль приходит ко мне и говорит: «Вот видите, я узнал, что вы хотели повенчаться с Воеводским; если вы меня пустите в вашу квартиру, то я могу для вас обоих все сделать». Разговор этот происходил под моим окном. Подобная вещь меня сильно возмутила, я взяла полоскательницу с грязною водою и вылила на Мельвиля, несмотря на то, что он был начальником округа. На другой день я увидела, что к моей квартире приставлен солдат с ружьем, и таким образом Мельвиль запер меня на квартире и не пускал никуда в течение 6 недель, так что я почти не имела ничего есть и пить».

Но Башкировой удалось телеграфировать адмиралу Фуругельму и начальнику штаба Баранову о противозаконном лишении ее свободы, и она просила их освободить ее из-под ареста. При личных объяснениях с Барановым Мельвиль сказал, что посадил Башкирову под арест за то, что она сказала ему дерзость. Баранов был настолько любезен по отношению к Башкировой, что проводил ее на казенный счет до Хабаровки, откуда она отправилась в Благовещенск. Явившись здесь к вице-губернатору, она выпросила у него 200 рублей, представив ему обязательство николаевского казначейства на находившийся там капитал ее. Прибыв в Иркутск, Башкирова познакомилась с неким Занфлебеном, который ей сделал предложение поехать вместе с ним в Москву и там выйти за него замуж. По приезде в Москву Занфлебен предложил ей отправиться в Гамбург, повенчаться там и жить в свое удовольствие, но она на это не согласилась. Живя в Москве, она познакомилась с купцом Ефремовым, который под предлогом жениться на ней обобрал, по ее словам, ее кругом. Когда она почувствовала нужду в деньгах, то стала искать адвоката, который взялся бы произвести взыскание с Ефремова. Тогда-то она и познакомилась со Славышенским, который принял в ней большое участие и обещал сделать для нее по ее делу все, что возможно.

В то же время она через сваху познакомилась с Черепиным, который хотел на ней жениться, но дело разошлось вследствие того, что Черепин требовал от нее вперед 14 тысяч рублей, которые намерен был взять за ней в приданое; кроме того, от этого брака отговаривал ее и Славышенский, который доказывал ей, что Черепин негодяй, постоянно пьянствующий в кабаках. Затем, когда она вскоре стала нуждаться в деньгах для жизни, Славышенский стал ей помогать, и наконец предложил ей вступить с ним в любовную связь. Хотя он был уже пожилых лет, но она, встречая с его стороны чрезвычайно внимательное и деликатное обращение, на это согласилась, так как, кроме того, она на это вынуждена была своим беспомощным положением в Москве вследствие разоренного ее состояния. Славышенский же, который страстно любил ее, обещался на ней впоследствии жениться. Сначала она жила с ним в полном согласии, но вскоре наступили с его стороны тяжелые сцены ревности, которые нередко кончались побоями: так, однажды он ударил ее по голове бутылкой со сливками и нанес ей глубокую рану. Затем сцены эти стали повторяться все чаще и чаще, и он бил ее не раз по щекам и таскал за волосы из-за какой-нибудь плитки шоколада, которою она будто бы угощала других, а не его. Между тем к ней стал очень часто наведываться Иван Давидовский, который насмехался над тем, что она живет со стариком, говорил, что Славышенский ее оберет и бросит или возбудит против нее уголовное преследование, обвиняя ее в краже. При этом Давидовский постоянно просил у нее взаймы два, три рубля. В это же время он ей передал револьвер и несколько раз повторял, что ей следует убить старика.