И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

В это же приблизительно время познакомился с Долгоруковым молодой человек, ревельский гражданин Н. Ф. Адамчевский, который часто ходил к нему в гости. Князь Долгоруков казался ему человеком весьма богатым: был окружен роскошною обстановкой и, между прочим, держал при себе в услужении карлика, одетого в красную ливрею. Долгоруков сказал Адамчевскому, что он женится на богатой купчихе, и просил его отправиться в магазин Белкина и от его, Долгорукова, имени просить о присылке указанных им меховых вещей. Возвращаясь от него домой в одно из своих посещений, по дороге Адамчевский зашел в магазин и отобрал некоторые вещи в кредит для Долгорукова: не торгуясь, выбрал две бархатные меховые шубки вместе с другими меховыми вещами, всего на 300 рублей, и просил прислать их тотчас же к князю Долгорукову. Принимая его за управляющего племянника Московского генерал-губернатора, князя Всеволода Долгорукова, живущего в доме Шиловского, на Страстном бульваре, и рассчитывая немедленно получить уплату за купленные у него вещи, Белкин послал с ним к Долгорукову приказчика своего Бутина. Последний нашел Долгорукова в большой и богатой квартире, нанимаемой им в доме Шиловского. Выйдя к Бутину, Долгоруков, не осмотрев вещей и не спрашивая даже об их стоимости, сказал, что он оставляет их у себя, а деньги пришлет через два дня, причем подписал и счет, представленный ему Бутиным. Но через два дня, по справкам, наведенным Белкиным и Бутиным, оказалось, что Долгоруков из дома Шиловского скрылся, а генерал Воейков, к которому Белкин обратился с заявлением о случившемся, сказал ему, что Всеволод Долгоруков не племянник генерал-губернатора, а принадлежит к одной мошеннической компании с Неофитовым, Шпейером и другими лицами. Между тем Долгоруков, продолжая выдавать себя за богатого человека и племянника Московского генерал-губернатора, заложил меховые вещи, взятые им у Белкина. На следствии Долгоруков, не отрицая факта безденежного получения им из магазина Белкина меховых вещей через Адамчевского, показал, что получить эти вещи предложил ему комиссионер Адамчевский, которому он за это уделил одну из полученных шубок. Что говорил Адамчевский Белкину о нем, Долгорукове, ему неизвестно. Меховые же дамские вещи ему были нужны для подарка одной женщине.

На суде Адамчевский показал, что, исполняя такую просьбу Долгорукова, он, Адамчевский, управляющим его не назывался, в связях и богатстве его Белкина не уверял, шубки от Долгорукова не получал и о том, заплатил ли он за меховые вещи, не знает. Участвовать же в этом обмане он не имел никакой надобности, так как в то время имел наличных денег 12 тысяч рублей и теперь имеет несколько десятков тысяч, так что, если бы Белкин обратился к нему, то он без затруднения заплатил бы эти 300 рублей, чем сидеть теперь из-за них на скамье подсудимых. Он случайно привлечен к следствию в качестве обвиняемого судебным следователем, считавшим его, Адамчевского, таким же негодяем, как Шпейер и прочие.

В сентябре 1870 года в С.-Петербурге случилось подобное же происшествие. В оружейный магазин Дриссена явился неизвестный ему человек и объяснил, что он управляющий князя Всеволода Алексеевича Долгорукова, имеющего свой дом на Английской набережной, а в Колокольном переулке, в доме № 7, контору. По словам неизвестного, князь Долгоруков скоро женится и желает украсить свой кабинет самым лучшим оружием, которое он прислал его выбрать у Дриссена. Отобрав у последнего разного оружия на 1 тысячу 250 рублей, неизвестный просил прислать его в контору князя Долгорукова. На другой день Дриссен вместе с приказчиком своим Стоком отобранное оружие отвезли по указанному им адресу в контору князя Долгорукова. Здесь их встретил неизвестный, назвавший себя управляющим, а затем вышел и сам Долгоруков. Возвратив Дриссену одно ружье, он оставил у себя остальное оружие, всего на 1 тысячу 50 рублей. При этом, представляя из себя, по выражению свидетеля Дриссена, большого барина, он перешел в другую комнату и там громко спросил у кого-то, прислали ли ему из деревни 4 тысячи рублей. Получив такой же громкий ответ, что деньги будут присланы через несколько дней, он объявил Дриссену, что оружие оставляет у себя, а деньги уплатит на днях. Дриссен, не подозревая обмана, на это согласился. По наведенным же им справкам оказалось, что на Английской набережной дома князя Всеволода Долгорукова вовсе нет, а в Колокольном переулке не только нет конторы Долгорукова, но и сам он не проживает и не был прописан в доме № 7, а только временно пребывал у проживавших в этом доме г-жи Капгер, барона Вакхе и отставного подпоручика Шах-Назарова. Не получая от скрывшегося Долгорукова денег за оружие, Дриссен заявил о случившемся в местном участке. Взятое же у него оружие оказалось впоследствии отнесенным в пустую квартиру знакомого Долгорукова Платонова, откуда оно было представлено в участок и за исключением двух револьверов, стоящих 220 рублей 50 коп., возвращено Дриссену. На эту сумму Долгоруков, разысканный полицией, выдал Дриссену вексель, по которому тот уплаты не получил. Вакхе, Шах-Назаров и Капгер остались при следствии не разысканными.

Долгоруков , не отвергая факта взятия им безденежно оружия у Дриссена, показал, что он сделал это по предложению неизвестного ему комиссионера с целью полученное в кредит оружие выгодно продать. В своем поступке по отношению к Дриссену он, Долгоруков, не видит ничего противозаконного; по его мнению, поступок этот есть простой заем, к которому прибегала и прибегает вся молодежь, как имущая, так и неимущая, в том числе и он, Долгоруков.

В 1871 году в квартире жены дворянина Андреева жил некто Топорков, степной помещик. Андреев был в то время в отлучке, и когда он неожиданно приехал, то Андреева просила Топоркова поместить ее мужа в его комнату и получила на то его согласие. Жизнь Топоркова в то время была очень бедна и, хотя он и писал тогда статью в журнал «Развлечение», но не надеялся, что ее поместят, так как раньше им написанные две статьи были запрещены цензурным комитетом. В декабре Андреева отказала ему от квартиры. На дворе стояли большие морозы, а между тем он не имел платья. При таких-то обстоятельствах Андреев предлагал ему лучшие условия жизни, но только с тем, что он даст свое согласие на совершение деяния, в котором сам Андреев не находил ничего преступного. Топорков долго колебался, но, вспомнив, что семья его страдает по его же вине, так как после смерти отца он приехал в Москву, чтобы заплатить деньги за арендуемое имение, но вместо того закутил, деньги промотал, а имущество его было продано, и что мать-старуха, сестра и брат остались ни при чем, Топорков согласился.